Осмысление мира как целостности пример. Философское осмысление мира и человека – в – мире

С глубокой древности люди пытались представить себе, как устроен мир в целом, откуда и как он возник, по каким законам развивается, каким он будет в далеком будущем. Картина мира - ϶ᴛᴏ теоретическая модель Вселœенной, совокупность ответов на фундаментальные вопросы бытия.

Вселœенная (реальность, действительность) - ϶ᴛᴏ весь мир, безграничный во времени и пространстве и бесконечно разнообразный. Вселœенная содержит бесконечное множество тел, многие из которых по размерам превосходят Землю в миллионы раз. Наука признает объективное существование Вселœенной. Это значит, что она существует независимо от сознания человека, ее познающего.

Один из сложнейших вопросов истории человеческой мысли – Имеет ли Вселœенная начало? На данный вопрос в истории человеческой мысли сложилось два ответа:

1) Да, у Вселœенной было начало, она возникла или была создана. Многие говорят о сотворении мира богом. Платон считал, что мир создан из предсуществовавшей материи. Среди научных теорий самой распространенной является теория Большого взрыва.

2) Нет, Вселœенная не имела начала, она вечна. В космогонии древних индусов говорится, что мир проходит через бесконечное число повторяющихся циклов (дней и ночей Вселœенной). Аристотель считал, что Земля всœегда была центром вечного мира. Научная теория Стационарной Вселœенной объясняет вечное существование материи для поддержания постоянной плотности Вселœенной.

В связи с вопросом о начале Вселœенной в философии встает вопрос –

Что лежит в базе Вселœенной? Другие, не менее важные вопросы - ϶ᴛᴏ вопрос о происхождении жизни, о происхождении человека на Земле и о его месте в мире.

На эти вопросы можно выделить две самые общие и кардинально противоположные позиции ответов: материализм и идеализм (теизм).

1. Материализм считает, что в базе Вселœенной лежит вещество, материя; не существует ничего кроме материи; материя постоянно развивается и обладает способностью к самоорганизации; мир возник в результате процесса эволюции, согласно которому происходит изменение и развитие во Вселœенной от простого к сложному, от несовершенного к совершенному; человек - ϶ᴛᴏ сугубо материальное существо, лишенное какой-либо сверхъестественной сущности; моральные и нравственные принципы у человека возникают в результате социального взаимодействия с другими людьми в обществе.

К философам-материалистам можно отнести Фалеса, Демокрита͵ Б.Спинозу, П.Гольбаха, Ф.Энгельса и других.

2. Идеализм (теизм в данном случае) считает, что в базе Вселœенной лежит несотворенный творческий Разум (Бог), которой заложил законы и цели развития Вселœенной; Вселœенная существует как выражение Его сознания и воплощения Его воли; устройство биологических объектов свидетельствует о том, что они являются сложнейшими системами переработки информации и сами насыщены информацией, что предполагает наличие разумного источника; человек создан Богом, своим сознанием человек обязан божественному Разуму (Логосу), от которого он происходит; нравственные правила вытекают из ʼʼзаконов Божьихʼʼ, они вложены в человека Творцом; сущность человека – в его сверхъестественных, духовных качествах (в душе, в Духе, что после смерти физического тела не умирает); цель человека – служить Богу и развивать в себе богоподобную сущность, истинную духовность.

К философам-идеалистам можно отнести Платона, Дж.Беркли, В.Ф.Гегеля и других.

Данные группы ответов на мировоззренческие вопросы выражают крайние, противоположные позиции. Часто в представлениях философов они не выражаются именно таким резким образом, но имеют смешанный характер.

В заключении можно сказать, что в различные исторические эпохи представление человека об устройстве Вселœенной менялось. Мир в целом – непостижим, загадочен, доступен лишь рациональному, а не эмпирическому постижению. При этом, начиная с глубокой древности, человека не перестает восхищать гармония, упорядоченность, согласованность и соразмерность мироздания.

Философское осмысление мира - понятие и виды. Классификация и особенности категории "Философское осмысление мира" 2017, 2018.

Отделение умственного труда от физического, с одной стороны, мифология и накопление эмпирических знаний, с другой стороны, а также стремление человека постигнуть свою собственную сущность способствовали возникновению общего целостного взгляда на мир и место человека в нем - философии. Зарождается принципиально иной тип мировоззрения, по-другому осмысливающий сложившиеся в мифологии и религии представления о мире и человеке и вырабатывающий при этом принципиально иные способы осмысления и решения мировоззренческих проблем. Особенностью философского мировоззрения стала абстрактно-понятийная, а не чувственно-образная, как в других типах мировоззрения, форма освоения действительности.

Но отличие философского мировоззрения от мифологического и религиозного не в форме, а в содержании освоения действительности. В нем уже различаются природный и социальный мир, человеческий способ действий и проявление природных сил и явлений. Стало это возможным благодаря накоплению математических, физических и астрономических знаний, появлению календаря и распространению письменности. Если предшествующие исторические типы мировоззрения можно определить как переживание человеком реальности и своего бытия в ней, то философское мировоззрение есть размышление человека о существующем, есть самопостижение.

Если человек хочет понять смысл своей жизни, он обращается не к научным трактатам. Научное знание может многое объяснить ему, но не через это знание он будет двигаться к своим идеалам. Они лежат в другой плоскости. Постижение смысла жизни является сущностной характеристикой философского знания. Философия дает возможность человеку найти себя в безбрежном океане событий, глубоко осознать не только внешний, но и собственный духовный мир, осмыслить, в чем его предназначение в потоке бытия. Никакая другая наука не учит тому, каким надо быть, чтобы быть человеком.

Сохранилось представление о том, что древнегреческий мыслитель Пифагор был первым человеком, который назвал себя “философом”, указав при этом, что человеку не следует переоценивать своих возможностей в достижении мудрости, одна любовь к мудрости, стремление к ней соответствует каждому живому существу. И до сих пор мы понимаем под этим древнегреческим словом любовь к мудрости (phileo – люблю, sophia - мудрость).

С понятием мудрости в древнегреческой философии связывался высший идеал знания и поведения. Нет ни одного значительного философа, который бы не внес свой вклад в осмысление понятия «мудрость». «Под мудростью, - писал Рене Декарт, - понимается не только благоразумие в делах, но также и совершенное знание всего того, что может познать человек: это то знание, которое направляет саму жизнь, служит сохранению здоровья, а также является открытием во всех науках». Гносеологические, этические и экзистенциальные характеристики мудрости, которые образовались исторически, сохраняются в наше время и не могут быть сброшены со счетов. Стремление к интегративному представлению о феномене мудрости обусловило понимание ее как стремления к интеллектуальному постижению сущности мира.

Философско-теоретической трансформацией фундаментальной мировоззренческой проблемы является основной вопрос философии, в котором отношение "человек - мир" преобразуется в отношение "дух - тело", "сознание - природа", "мышление - бытие". То или иное решение этого вопроса образует основу философского учения. В истории философии прослеживаются несколько вариантов решения проблемы соотношения материального и духовного, выступающей в качестве первой стороны основного вопроса философии. Однако все они являются либо монистическими (исходящими из признания одного начала мира), либо дуалистическими (исходящими из признания двух начал мира). Да и философский монизм неоднороден. На протяжении существования философского знания он выступал как материализм и как идеализм в двух его разновидностях: объективный и субъективный. Материализм исходит из признания первичности материального начала. Идеализм первичным, определяющим объявляет духовное. Однако идеалисты расходятся в его толковании. Одни считают, что духовное начало, обусловливающее все происходящее в мире явлений, существует в виде человеческого сознания, ощущений, восприятий, представлений. Это - субъективные идеалисты. Другие - это духовное представляют в виде ничейного, так называемого абсолютного сознания, духа, чистой идеи и т.п. Это - объективные идеалисты.

Основной вопрос философии включает в себя, помимо вопроса о первичности материального и духовного, также вопрос о познавательном отношении человека к миру. Материалисты рассматривают познание мира как отражение в человеческом сознании независимой от него реальности. Идеалисты же выступают против теории отражения, истолковывают познавательную деятельность то как комбинирование чувственных данных, то как конструирование объектов познания посредством априорных (доопытных) категорий, то как чисто логический процесс получения новых выводов из имеющихся аксиом и допущений.

Должного внимания заслуживает и вопрос о том, как мир устроен, какие существуют связи и отношения между предметами и явлениями, процессами, какие законы характеризуют этот мир с точки зрения движения и развития. Иначе говоря - вопрос об общей структуре мира и состоянии, в котором последний находится.

Этот вопрос нашел свое решение в двух основных концепциях - диалектической и метафизической. Диалектика - концепция, согласно которой мир по своей структуре представляет единое целое, где все взаимосвязано и взаимообусловлено, а с точки зрения состояния - он находится в движении, развитии.

Согласно метафизике, мир по своей структуре - это совокупность не связанных между собой взаимопереходами предметов, явлений, процессов. Что касается состояния мира, то метафизика признает движение и развитие только в ограниченных рамках, как уменьшение и увеличение, как повторение.

Решение проблемы общей структуры мира, включающего в себя и человека, и состояние, в котором он находится, представляет собой относительно самостоятельный вопрос. Он может решаться в принципе одинаково при различном подходе к основному вопросу философии. То есть материализм может быть метафизическим и диалектическим. Точно так же и идеализм может быть как метафизическим, так и диалектическим.

Следовательно, материализм и идеализм, метафизика и диалектика суть различные способы раскрытия отношения «человек – мир». Это отношение является универсальной проблемой для всех эпох человеческой истории – от возникновения человека и до тех пор, пока не прекратится его существование. Хотя на каждом этапе истории оно наполняется конкретным содержанием и осознается по-разному, осмысление его есть необходимое условие жизнедеятельности общества в его поступательном развитии.

Типы и способы философского осмысления мира определяются общими философскими парадигмами. Именно они акцентируют внимание на тех или иных сторонах вечных философских проблем. К таким парадигмам философствования относят парадигму онтологизма и парадигму эпистемологизма. Они могут быть обнаружены в любом историческом типе философии, при этом одна из них способна играть доминирующую роль.

Парадигма онтологизма ориентирует человека в познании и деятельности на мир вне человека, на мир не только объективный, но и абсолютный, с которым человек должен согласовывать как свой ум, так и свои цели и ценности.

Парадигма эпистемологизма зарождается в древнегреческой философии, но по-настоящему развивается в Новое время на основе тезиса Рене Декарта «Мыслю, следовательно, существую». Она ориентирует на обоснование достоверности научного знания. Под ее влиянием развивались такие черты современной европейской культуры, как рационализм, технологизм, операционализм, прагматизм.

Во второй половине XIX века развивается новая парадигма, как бы соединяющая в себе онтологическое и эпистемологическое начала. Она ориентирует на видение действительности, которая не является ни чистым бытием, ни чистым мышлением. Эта парадигма повернула философов к человеку. Она же показала недоступность познанию разумом неповторимого и единственного бытия человека как личности и поставила философию перед необходимостью поиска объекта, который репрезентовал бытие человека и был бы доступен человеческому разуму. Таким бытием выступает культура. Рождается новая парадигма философского мышления.

§ 4. Предмет и структура философского знания.

Проблема соотношения мышления и бытия является сердцевиной философских теорий. Основные аспекты этой проблемы позволяют осмыслить предмет и структуру философии.

Что же представляет собой предмет философии самой по себе, без сравнения ее с наукой, искусством, политикой? Он исторически изменялся в тесной связи с развитием всех сторон духовной жизни общества, с развитием науки и самой философской мысли.

Как было уже сказано, зарождение философии исторически совпадает с возникновением зачатков научного знания, с формированием потребности в теоретическом исследовании. Философия собственно и сложилась как первая историческая форма теоретического знания. Первоначально философия отвечала на вопросы, которые были уже поставлены мифологией и религией. Однако способ решения этих вопросов у нее уже был иным, он основывался на теоретическом, согласующемся с логикой и практикой, анализе этих вопросов.

Первые мыслители античного мира стремились главным образом понять происхождение многообразных природных явлений. Но уже в то время начинается размежевание между отдельными областями зародившегося знания. Выделяются математика, медицина, астрономия и т.д. Наряду с ограничением круга проблем, которыми занималась философия, происходило также развитие, углубление, обогащение собственно философских представлений, возникали различные философские теории и направления. Формировались такие философские дисциплины, как онтология – учение о бытии, или о сущности всего существующего; гносеология – теория познания; логика – наука о формах правильного, т.е. связного, последовательного, доказательного мышления; философия истории; этика; эстетика.

Начиная с эпохи Возрождения и особенно в XVII – XVIII веков процесс размежевания между философией и специальными науками совершается несколько ускоренными темпами. Механика, физика, а затем химия, биология, юриспруденция, политическая экономия становятся самостоятельными отраслями научного познания. Это прогрессирующее разделение труда в сфере научного знания качественно изменяет роль и место философии в системе наук, ее взаимоотношения с частными науками. Философия уже не занимается решением специальных проблем механики, физики, астрономии, химии, биологии, права и т.д., а обретает свой круг проблем. Она исследует предельно общие характеристики как самого человека и условий его жизни, так и того мира, в котором он живет.

В предмет философии входит всеобщее в материальном бытии и всеобщее, характеризующее целостное бытие человека. Но предмет философии в еще большей степени отличен от предмета частных наук, изучающих материальное бытие и человека, тем, что он представляет особое отношение человека к миру, мира к человеку.

Философия - это знание о мире и об отношении человека к этому миру. На всеобщее в системе "мир - человек", составляющее предмет философского познания, и спроецированы проблемы философии. Они сами всеобщи, предельны - предельны для бытия человека, для его общей программы деятельности, для всей человеческой культуры. Проблемы философского мировоззрения охватывают мир в целом, жизнь человека в целом, отношение человека к миру в целом. Более широких проблем, чем мировоззренческие (по их значимости для деятельности человека), не бывает.

Философские проблемы, непосредственно связанные с коренными вопросами человеческого бытия, носят инвариантный и вечный характер и, более того, зачастую предлагаются "вечные и неизменные" решения этих проблем. Однако как все живое получает развитие в непрерывном процессе самообновления своих основных форм, так и "вечные" философские проблемы обретают свою жизнь в постоянном воспроизведении их решений на основе новых достижений реального познания и преобразований в общественной жизни человека.

Основным способом решения философских проблем является теоретическое мышление, опирающееся на совокупный опыт человека, на достижения всех наук и культуры в целом.

Целостность, системность предмета философии обусловливает ее сложноорганизованную, многоуровневую, полиаспектную структуру, которую можно представить следующим образом:

	Философские науки	Предмет изучения	Подфункции	Аспект основного вопроса философии
	Онтология	Объективная реальность	Онтологическая	Как возможен человек с его сознанием в этом мире?
	Социальная философия	Субъект (общество)	Социологическая	Как соотносятся общественное сознание и общественное бытие?
	Философская антропология	Субъект (человек)	Гуманитарная	Как соотносятся индивидуальное сознание и бытие природы и общества?
	Гносеология	Познавательное отношение	Гносеологическая	Как возможно адекватное познание?
	Праксеология	Преобразование	Праксеологическая	Как возможно эффективное преобразование мира?
	Этика	Общение	Этическая	Как возможно нравственное общение?
	Аксиология	Ценностно-ориентационная деятельность	Аксиологическая	Как возможна реализация ценностей, ключевых жизненных смыслов человека?
	Эстетика	Эстетическое освоение	Эстетическая	Как возможна деятельность по законам красоты?

В различных философских системах указанные дисциплины в разной степени выражены, по-разному связаны друг с другом, приобретают разное содержание и направленность.

Что касается методов, с помощью которых философия изучает свой предмет, то они сводятся к средствам получения знания. Вопрос о методе философского познания – это и вопрос о самой возможности решать философские проблемы научно.

Как известно, проблема метода философского познания возникла в Новое время, когда была осознана неэффективность применения специально-научных методов к решению традиционных философских проблем. "До сих пор, - писал Гегель, - философия еще не нашла своего метода. Она смотрит с завистью на систему построения математики, заимствуя у нее ее метод или методы тех наук, которые представляли собой лишь смешение исходя из опыта положений... или выходили из затруднения тем, что просто отбрасывали этот метод". Поиски философского метода во второй половине XIX века происходили в форме требования отказа философии от традиционных мировоззренческих проблем. Это была реакция на реальные противоречия философского познания при абстрагировании от социально-практической природы его основания. Действительная задача заключалась в осознании связи метода философского познания с его социальным назначением.

Безотносительно к конкретно-исторической форме проявления философского метода и его осознания общим для него является то, что он представляет собой особую теоретическую деятельность по обобщению и осмыслению всего наличного опыта познания и практики. Это то, что называется философской рефлексией, конкретно-историческое содержание которой определяется уровнем развития общественно исторической практики. Исторически сложившимися формами философской рефлексии является диалектика и метафизика, которые в своем конкретном историческом содержании определяют методологическую направленность философского знания.

§ 5. Место философии в общей системе знаний и жизни человека и общества.

Философия – это такая система понимания и объяснения мира и места человека в нем, которая опирается на науку, конкретизируется и развивается вместе с наукой, и сама оказывает активное влияние на развитие науки.

Вокруг проблемы научности философии до сих пор продолжаются споры. Широкое распространение получили следующие точки зрения.

1) Философия – это наука о всеобщих законах природы, общества, познания, или: философия – это наука о методах и формах познания, то есть методология науки;

2) Философия – это не наука, это мировоззрение (определенный тип мировоззрения, отличный, например, от религиозного и мифологического);

3) Философия – это и наука, и мировоззрение, то есть философия выполняет в культуре, в духовной жизни общества функции науки и функции мировоззрения.

Решить проблему соотношения философии и науки, определить роль философии в жизнедеятельности человека, в духовной культуре общества можно лишь в широком социально-историческом контексте, то есть не с точки зрения какой-то отдельной философской школы, а с точки зрения всей истории культуры и философии, через призму всей совокупности философских знаний, роли философии, ее влияния на развитие науки и познания.

Философия стремится к научному познанию мира, но в то же время она пытается максимально выразить интересы субъекта (классов). Философия как система идей о мире (в целом) вовлечена в классовом обществе в идеологию и политику. Следствием этого является, по мнению ученых, усиление конфронтации между отдельными философскими направлениями. Поскольку философия оказывается связанной с идеологией, постольку в ее содержании имеется идеологическая сторона, а философию можно считать относящейся (в данном аспекте) к идеологии.

В истории философии научность и идеологизм вытесняли друг друга, но это обстоятельство никаким образом не отменяло ни направленность философии на достижение истины, ни возможностей полного или частичного совпадения этой направленности с интересами социального субъекта. Однако философия не должна увлекаться идеологической ролью. "Как интегративный центр всех наук и как воплощение системного подхода ко всему человечеству, ко всей биосфере, философия должна быть общечеловеческой и отвечать интересам общества", - пишет академик Международной академии информатизации Р.Ф. Абдеев. Общечеловеческие позиции философии не исключают негативное отношение к вождям–диктаторам, социальному неравенству, эксплуатации, угнетению и политическому насилию.

Научную форму философии нельзя считать заведомо лучшей или единственно верной. В случае сведения философии только к науке возникают закономерные вопросы: "Был ли Л. Н. Толстой философом? Можно ли считать философом Ф. М. Достоевского?" Оба великих писателя поднимали и зачастую впервые ставили важнейшие философские проблемы. В содержание философского знания, да и в сам процесс философского познания включаются компоненты, специфичные для художественной литературы и искусства. Весьма значительную часть философского знания составляют эстетические представления. Создание философской картины мира предполагает наличие у ее творцов чувства красоты, гармонии, сопричастности к миру. Философская картина мира содержит в себе также и эстетическое отношение к миру. О родственности философии и искусства, об их взаимопроникновении свидетельствует творчество А. Камю, Н. Рериха, М. Чюрлениса, Р. Тагора, И.В. Гете.

Философская проблематика является важнейшей частью различных религиозных учений. Вместе с тем нельзя ставить знак равенства между философией и религией, поскольку последняя не сводится к философским размышлениям. Достаточно указать на обрядность как важнейший компонент любой религии.

Далеко не все поэты и писатели в своих произведениях обращались к философским проблемам, да и нет ни одного художественного произведения, целиком посвященного решению философских проблем. И тем не менее религия и художественная литература играли и играют огромную роль в философии. Переплетение литературы, искусства, философии и религии имело место на протяжении всей истории философии вплоть до наших дней.

Итак, функционируя в системе культуры общества, философия разрабатывает теоретические основы мировоззрения, аксиологические проблемы, логико-методологические основы науки. В условиях растущей дифференциации научного знания философия принимает самое активное участие в интеграционных процессах, в синтезе достижений отдельных наук в единую картину мира.

Социальная значимость философии как живой души культуры, квинтэссенции эпохи выражается в ее функциях. Познавательная функция философии состоит в том, что она, ориентируя человека на осмысление природы и сущности мира, природы и сущности самого человека, общей структуры мира, связей и законов его развития, обеспечивает приращение новых знаний о мире, человеке, связях и законах и оказывает влияние на каждую сферу деятельности человека. Это влияние проявляется в том, что философское знание приобретает значение всеобщего метода познания действительности, а также в том, что познание в любой сфере в конечном итоге представляет различные аспекты осознания отношения "человек - мир".

Мировоззренческая функция философии проявляется в том, что, вооружая людей знаниями о мире и человеке, о его месте в мире и возможностях его познания и преобразования, оказывает влияние на формирование жизненных установок, на осознание социальными субъектами целей и смысла жизни.

Методологическая функция философии заключается в том, что она дает для всех форм общественного сознания исходные, основополагающие принципы, применение которых определяет общую направленность подхода к осмыслению действительности, направленность познавательной и практической деятельности. Однако следует помнить, что универсальные принципы мышления, исследуемые философией, не определяют однозначно линию творческих поисков истины. Будучи универсальными, они являются необходимым условием решения разнообразных конкретных задач, но не подменяют собой специальных частнонаучных методов, а конкретизируются ими.

Таким образом, философия не только дает единое понимание происходящих в мире явлений, но и разрабатывает общий метод познания, который представляет собой совокупность взаимосвязанных принципов или требований, сформулированных на основе открываемых в действительности и в познании всеобщих законов и являющихся выводом из истории развития общественного познания.

Роль философии особенно возрастает на переломах истории в периоды революционных изменений, когда человек ставит перед собой, обществом вечные вопросы о своей сущности, о смысле жизни, перспективах социального прогресса.

Решение глобальных проблем современности требует неординарных решений, демократизма и мужества мышления, смелости анализа прошлого, настоящего, перспектив будущего. Без известной философской культуры решить конструктивно эти проблемы вряд ли возможно. Именно философское знание, которому присущи постоянный поиск, сомнение, критика, способствует формированию человека думающего, творческого, гуманистически деятельного.

Изучение философии - необходимое условие становления человека как активного субъекта социальной деятельности, созидателя мира, своего бытия, творца своего счастья.

Только постигнув свою социально-деятельную функцию, отдельный человек может осознать, кто он есть, какое место занимает в жизни общества, подняться до самосознания. Философия видит свое предназначение в культивировании потребности и способности быть человеком. "Как плодородное поле - писал Цицерон, - без возделывания не даст урожая, так и душа. А возделывание души – это и есть философия. Она выпалывает в душе пороки, приготовляет души к принятию посева и вверяет ей – сеет, так сказать, - только те семена, которые, вызрев, приносят обильный урожай".

ФИЛОСОФИЯ

Предмет философии.

Формулировка: Философия – форма духовной деятельности, направленной на постановку, анализ и решение коренных мировоззренческих вопросов, связанных с выработкой целостного взгляда на мир и человека. В буквальном смысле слово «философия» означает любовь к мудрости (от греческих слов филео – любовь и софия – мудрость).

Зарождение философии как специфической формы духовной деятельности относится примерно к началу 1-го тысячелетия до нашей эры, т. е. три тысячи лет назад. Сам термин «философия» ввел в оборот древнегреческий математик и мыслитель Пифагор (сер. VI в. до н. э.). Первое же достаточно развернутое разъяснение содержания и смысла этого понятия, в отличие от близких ему понятий «знание» и «мудрость», принадлежит Платону. Существенную роль в осмыслении содержания понятия «философия» сыграл Аристотель.

До Платона и Аристотеля философское знание в основном совпадало с систематизацией так называемой житейской мудрости, т. е. повседневного жизненного опыта людей, выраженного в символической, художественно-образной форме. Начиная с Платона и Аристотеля философия уже не удовлетворяется простой любовью к мудрости, а стремится стать развернутым, последовательным учением, опирающимся на надежный фундамент представлений не только о человеке, но и о мире, в котором осуществляется его жизнедеятельность. Причем эта целостная картина бытия, на фоне которой только и можно понять своеобразие человека, все в большей степени начинает создаваться не в символической, художественно-образной манере, а прежде всего в понятийных формах, логическими средствами. Но художественно-образные, символические способы выражения содержания человеческого опыта никогда полностью не исключались из философии. Причем в философской традиции Востока эта последняя манера философствования до сих пор остается господствующей.

Что же касается понимания самого предмета философии, то оно сформировалось, во-первых, в процессе преодоления ограниченности предшествовавших философии типов мировоззренческого сознания, а именно мифологии и религии в ее первоначальных формах (анимизм, тотемизм, политеизм и т. д.), отличных от возникших позднее мировых религий; во-вторых, в результате длительных усилий, направленных на выделение философского знания из всего массива знания, имевшегося у человека в ту историческую эпоху. В отличие от мифологии и первоначальных форм религиозности, философия избрала своим ориентиром не традицию и авторитет, не стихийно сформировавшиеся архетипы и стереотипы сознания, а свободное, критическое осмысление мира и человеческой жизни. Антропоморфизму (наделению человеческими качествами природных вещей и процессов) мифологии и ранним формам религиозности философия противопоставила представление о мире как о поле действия безличных объективных сил.

Обсуждая проблему строения целостного бытия, древнегреческая философия предложила определенный перечень разных ответов на эту проблему:

Представления о наличии самых малых частичек вещества, из которых строится все мироздание (античный атомизм);

Представление о беспредельной, безграничной делимости природы, следовательно, об отсутствии пределов этой делимости;

представление о единстве, целостности всего мироздания.

Каждый мыслящий человек мог участвовать в сознательном поиске и свободном выборе подобных представлений. И поиск, и выбор осуществлялись посредством критики и принятия какого-либо из вариантов на основе методов логической аргументации, теоретического анализа и обоснования.

Более четкому осознанию предмета философии способствовало стремление вычленить из всего массива наличного знания то своеобразное знание, которое и составляет основное содержание именно философии. С момента своего возникновения философия стала претендовать на то, что именно философское знание является наиболее зрелым и совершенным. Для возникновения и последующего закрепления этого мнения об особом статусе философии имелись достаточно серьезные основания, порожденные прежде всего тем, что преобладающая часть наличного знания той эпохи (за исключением собственно чисто дедуктивных наук типа математики и логики) носила описательно-регистрирующий характер и не претендовала на выявление и объяснение движущих сил, причин наблюдаемых явлений и процессов. В силу неразвитости, недостаточной зрелости эмпирического, опытного естествознания той эпохи эту роль взяла на себя философия. Она выступала в качестве своеобразной «науки наук», или «царицы наук», единственно способной дать теоретическое объяснение всего происходящего в окружающем мире и в самом человеке.

С целью прояснения своеобразия философского знания и соответственно предмета философии Аристотель ввел специальное понятие «метафизика», которое и по сей день часто употребляется почти как синоним понятия философии. В его понимании метафизика являла собой особый тип знания, надстраивающегося над физическим знанием, которое в то время отождествлялось с естественно-научным знанием. И если в понятие «знание» вкладывать более глубокий смысл, не исчерпываемый только фиксацией непосредственно данного или непосредственно наблюдаемого, но и предполагающий способность дать теоретическое объяснение, выявить глубинную сущность наблюдаемого, то можно сказать, что на первоначальных фазах своего развития философия включала в себя все наличное знание. И в этом прямом смысле слова представляла собою знание о мире в целом и о человеке. Такое понимание предмета философии сохранялось на протяжении многих веков.

Значительно позже, уже в эпоху Нового времени, начало которого датируется XVII в., из философии стали выделяться отдельные конкретные науки. С развитием экспериментального естествознания они достигли более высоких рубежей теоретической зрелости, обретя способность своими собственными средствами объяснять суть изучаемых ими физических, химических, биологических и иных естественных процессов. В итоге естественные науки перестали нуждаться в покровительстве, опеке, надзоре и контроле со стороны философии как некоего высшего типа знания. Философия уже не могла претендовать на роль «науки наук». Соответственно появилась потребность в изменении и уточнении представления о ее предмете.

Другое существенное обстоятельство, весьма активно стимулировавшее поиск новых представлений о предмете философии, заключалось в необходимости пересмотра характера взаимоотношений философии с религией – этой другой важнейшей формой мировоззренческой регуляции поведения людей. С момента своего возникновения философия находилась в самых тесных, но одновременно и весьма сложных и внутренне противоречивых взаимоотношениях с религией. Для западноевропейской философской традиции данная проблема выступает как проблема взаимоотношений философии с христианской религией.

На первых порах своего существования (I-V вв.) христианство в ходе своего утверждения для прояснения и углубления собственного содержания активно обращалось к античным философским учениям, признавало за античной мыслью достаточно важную и самостоятельную роль в духовной и социальной жизни человека. В эпоху Средневековья ситуация существенно изменилась: религия стала не просто преобладающей, но и практически монопольно господствующей сферой духовной жизни человека. Философии отводится роль хотя и важного, но все-таки достаточно технического, вспомогательного орудия духовного освоения мира человека и мира окружающей природы. Эти взаимоотношения между философией и религией предельно четко выражены широко известной формулой: «философия – служанка богословия». Хотя, следует подчеркнуть, эта формула не выражала всей многоплановости взаимоотношений между философией и теоретическим ядром христианства – его богословием (теологией).

Эта трактовка стала все более явственно обнаруживать свою несостоятельность на фоне роста общественной значимости и авторитета специально-научного, а затем и философского познания и знания, четко обозначившегося в эпоху Нового времени и Просвещения. Соответственно начинает утверждаться мысль о необходимости восстановления самостоятельного статуса философии, обретения ею достаточной независимости от религии и богословия.

На протяжении XVII и XVIII столетий эту задачу удалось полностью реализовать. Более того, в утверждении своего самостоятельного статуса философия и наука продвинулись очень далеко, во многом изменив соотношение сил в свою пользу. В этих новых условиях религия и богословие оказались постепенно отодвинутыми на периферию социальной и духовной жизни человека и человечества, а в качестве доминирующей силы выдвинулась философия, а примерно с середины XIX столетия – наука. Стремительный рост престижа науки привел к существенному изменению понимания предмета и предназначения философии. Многие выдающиеся мыслители стали рассматривать философию как научное знание особого типа. Именно в этом русле развилось и прочно закрепилось, особенно в нашей стране, представление о философии как науке о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления . Оно было сформулировано К. Марксом и Ф. Энгельсом. В отличие от всех философских учений прошлого, свою философию они называли научной философией. Более радикальных взглядов придерживались основоположники позитивизма, которые считали, что так называемые позитивные, т. е. конкретные, науки делают совершенно излишней, ненужной философию как таковую.

Ориентация на науку, на научное знание как на высший или вообще единственный доступный для человека тип знания привела к существенному изменению представлений о характере философского мышления, философского сознания. Широкое распространение получило убеждение в том, что философия, в отличие от всех других форм духовно-практического освоения мира человеком – таких, например, как религия, нравственное сознание, эстетическое восприятие, повседневный жизненно-практический опыт, идеология и т. д., – должна ориентироваться в своих усилиях по построению целостной картины природного и человеческого бытия на средства рационального постижения. Другими словами, философия должна опираться только и исключительно на способности и силы, таящиеся в человеческом интеллекте. Человеческий разум, мышление стали рассматриваться не только как вполне автономные, но и как самодостаточные основания для осмысления мира вообще и человеческого мира в частности. Поэтому философия с этой точки зрения есть не что иное, как познание последних оснований бытия, осуществленное в последовательно рациональной форме. Философия есть рационализированная форма мировоззрения. На предшествующих этапах многовековой истории западноевропейской философии такого понимания предмета философии не было.

Еще одна характерная особенность того понимания предмета философии, которое сложилось в XVII-XVIII вв. и в первую половину XIX столетия, заключалась в том, что философия строилась и развивалась исходя из предпосылки о том, что рано или поздно будет создана такая философская система, которая сможет раз и навсегда справиться со своей главной задачей – создать предельно обобщенную универсальную картину мира и места человека в нем. Основоположения такой философии приобретут характер совершенно бесспорных на все времена. Человечество должно будет всегда придерживаться их.

Подобные претензии на создание некоторой «последней», завершенной и законченной системы философского знания достаточно отчетливо выражены в наиболее характерных образцах философии этого периода, к числу которых относятся философия Гегеля и философия марксизма. Гегель полагал, что в его философской системе абсолютный дух (мировой разум) приобрел адекватную форму познания и выражения собственной сокровенной глубины, а потому ее основные положения являются абсолютными и неизменными истинами. По существу, такого же взгляда придерживается и марксизм, который считал, что он совершил подлинную революцию в философии. Ее суть заключается в том, что впервые на смену многообразию различных философских учений и построений приходит единственно верная, подлинная философия, а именно научная философия в лице марксистской философии. Вся предшествующая историко-философская мысль – это только предыстория, подводящая к возникновению и осознанию подлинного содержания философии.

На протяжении почти трехтысячелетней истории философии понимание предмета философии постоянно изменялось и уточнялось. Но наиболее существенные изменения произошли в середине XIX в. Эти изменения были настолько глубоки и радикальны, что можно говорить даже о том, что сама философская мысль в целом вступила в качественно новый этап своего развития. Это означает, что в почти трехтысячелетней истории развития западноевропейской философской мысли можно выделить два основных исторических этапа: этап становления и развития традиционной, классической философии и этап нетрадиционной, неклассической философии, который начался со второй половины XIX в. и продолжается и в наше время. В чем суть этих коренных изменений, если обратиться к проблеме предмета философии и средств достижения выдвигаемых философией задач?

Прежде всего отметим, что неклассическая философия решительно отбрасывает претензии на то, что рано или поздно она создаст такое философское учение, которое раз и навсегда решит коренные проблемы философии или хотя бы обозначит основное содержание коренных, фундаментальных проблем философского познания. Современная философия даже не выдвигает и не ставит перед собою подобной задачи, так как считает ее в принципе неразрешимой и даже бессмысленной саму постановку. Основания для такого вывода достаточно очевидны. Ведь человеческое познание по самой своей природе всегда конечно и ограниченно. Оно не может претендовать на познание так называемой абсолютной, последней и окончательной истины. Но к этой в общем-то достаточно банальной, уже давно установленной в философии истине за последние полтора столетия добавились многие другие новые доводы, связанные прежде всего с осознанием социально-исторической и культурно-исторической обусловленности любого познавательного акта. Человеческое познание и мышление всегда обусловлено и ограничено конкретными социально-историческими и культурными обстоятельствами. И пока человечество не прекратит своего движения, развития, будут постоянно изменяться исторически данный тип общества, наличная система знаний, совокупная человеческая культура, в том числе и представления о глубинных основаниях мирового бытия в целом и человеческой жизни в частности.

Социально-историческая и культурная обусловленность познания и мышления приводит к существенному изменению представлений о том, какими средствами и методами должна пользоваться философия, чтобы решать свои задачи. И прежде всего меняется взгляд на место и роль человеческого разума, интеллекта в достижении этих целей. На неклассической стадии своего развития философия уже не рассматривает человеческий разум как самодостаточное основание, опираясь на которое она развертывает свое собственное содержание, ставит и пытается решить коренные проблемы бытия. Разум тоже начинает рассматриваться как социально-исторически и культурно-исторически обусловленный, исторически изменчивый и ограниченный в своих познавательных возможностях. Не в том смысле, что он рано или поздно натолкнется на глухую стену, непреодолимые пределы своей познавательной силы, а в том смысле, что в своем историческом движении он преодолевает, раздвигает установленные ранее, казавшиеся совсем недавно незыблемыми пределы и границы. На каждом историческом этапе возможности разума ограничены в том отношении, что они являются зависимыми от сложившихся социально-культурных условий. И вместе с тем эти границы, пределы разума расширяются по мере развития общества, человека.

Одновременно все более четко осознается, что набор, совокупность познавательных ресурсов, которыми пользуется философия для достижения своих целей, не может ограничиваться только теми ресурсами, которые таятся в человеческом разуме. Философское познание и духовно-культурная деятельность в целом должны опираться не только на мышление, но и на всю совокупность духовных сил и способностей человека: на его волю, на веру, на эмоциональную сторону человеческого существования, на подсознательные, интуитивные влечения и т. д. В более общей форме можно констатировать, что неклассическая философия лишает человеческий разум того привилегированного статуса, каким он наделялся в господствующих философских построениях, прежде всего рационалистического толка, предшествующего этапа ее развития. Неклассическая философия пытается найти какие-то другие основоположения человеческого бытия, которые являются как бы посредником между бытием как таковым во всей его всеобщности и человеческим сознанием.

Таким посредником в современной философии выступает, во-первых, язык , понимаемый в некотором расширительном и обобщенном смысле. Он включает в себя не только обычный разговорный язык, но и все имеющиеся ныне у человека средства коммуникации и общения : математический и логический языки во всем их многообразии, языковые средства фиксации и систематизации экспериментальных данных, показаний научных приборов, многообразные средства фиксации и передачи все нарастающего потока информации, языки компьютерных технологий, художественно-символические средства и т. д. Особый акцент на этой стороне познания и мышления делается в таких течениях философии, как лингвистическая философия, постпозитивизм, герменевтика, разнообразные аналитические и структуралистские школы и направления.

Другим важнейшим опосредствующим звеном между универсальным природным бытием и человеческим сознанием в современных интерпретациях предмета философии является культура , тоже взятая в предельно широком и обобщенном смысле . Под культурой понимается вся совокупная творчески созидательная деятельность человека и продукты этой деятельности, т. е. все то, что не является чисто природным предметом и явлением, а так или иначе преобразовано, видоизменено человеком. В состав культуры входят не только произведения искусства во всех его видах, не только продукты ремесленного художественного творчества, памятники архитектуры, как это делается в обыденном понимании культуры, но и вся практически-преобразующая деятельность человека и продукты этой деятельности. Иными словами, весь мир преобразованных либо заново созданных самим человеком предметов, орудий и средств, в окружении и с помощью которых протекает человеческая жизнь, в отличие от образа жизни и среды обитания всего остального живого мира. Культура – это вся совокупность преобразованных или заново созданных человеком природных вещей и явлений, начиная от ножа, топора, пилы, жилища, одежды и кончая всем многообразием промышленного технологического оборудования, транспортных и информационных средств, научных измерительных приборов и т. д. Культура – это все то, что отличается от природного, несет на себе отпечаток человеческого воздействия на естественный, природный мир, в котором разворачивается жизнедеятельность человека.

С этой точки зрения предметом философии является анализ так называемых универсалий культуры , т. е. ее всеобщих характеристик, свойств, выражаемых в предельно общих понятиях – категориях или универсалиях. Этот подход весьма продуктивен, так как открывает новые горизонты развития философской мысли. Он только начал формироваться и потому еще не приобрел систематически продуманного и развернутого обоснования. Здесь прежде всего необходимо пояснить, что мир человеческой культуры при всем его несомненном своеобразии – это все-таки надстройка над природным миром, вырастающая из его глубинных оснований и питающаяся ими. Поэтому философия и при новом подходе в конечном счете как была, так и остается учением о предельных основаниях бытия вообще и человеческого бытия в первую очередь. Нецелесообразно ограничивать ее только рамками сферы человеческой культуры. Природа всегда была и остается предпосылкой и фундаментом всей человеческой активно-преобразовательной деятельности. С учетом этого сохраняет всю свою значимость традиционное понимание философии как особой формы духовной деятельности человека, претендующей на выработку целостной универсальной картины бытия, теоретического ядра мировоззрения, взгляда на мир в целом. Орудием, средством и мостиком, ведущим к достижению этой цели, является культурно-творческая деятельность человека во всем ее богатстве и многообразии.

Основное содержание и функции философии

Предварительное представление о проблематике философии может дать формулировка одного из основоположников немецкой классической философии – И. Канта. По его мнению, философия должна дать человеку ответ на следующие вопросы: Что я могу знать? Что я должен делать? На что я могу надеяться? Что такое человек, в чем смысл и назначение его бытия? Этот перечень достаточно четко обрисовывает основную проблематику философии. Вместе с тем он нуждается в существенном дополнении и уточнении. Дело в том, что Кант начисто исключил из этого перечня одну из наиболее важных и фундаментальных проблем философии, постоянно находившихся в ее центре. Речь идет о предельных основаниях универсального бытия, о фундаменте, в рамках которого осуществляются познание и жизнедеятельность человека .

То, что Кант обошел эту проблему, – прямое следствие исходной, фундаментальной установки его учения. Великий мыслитель полагал, что человек в принципе не может выйти за рамки своего познания и мышления, поскольку все, что так или иначе предстоит человеку, фиксируется с помощью и посредством человеческого сознания и мышления, так или иначе пропускается через сито его интеллекта, всегда несет на себе определенный отпечаток деятельности сознания и мышления. Поэтому мы знаем мир не таким, каков он сам по себе, а таким, каким он нам представляется в наших образах. У человека нет никаких способов избегнуть этого опосредствующего воздействия человеческого сознания, нет путей и средств, позволяющих вступить в прямой и непосредственный контакт с миром вещей, существующих независимо от сознания, самих по себе в том виде, каковы они есть на самом деле. Эта предпосылка и конечный вывод спорны. Они отвергаются практически всеми философами – предшественниками Канта, всем последующим развитием философской мысли.

В действительности у человека есть возможность преодолеть рамки своего сознания и мышления. Эта возможность коренится в той преобразующей деятельности и продуктах этой деятельности, которую осуществляет человек. Опираясь на свои представления о мире, он создает реальные материальные предметы, которые существуют не только в его сознании и воображении, но и включаются в существующий вне сознания человека мир объективных предметов и процессов. Так, создавая телевизор, человек опирается на определенные представления, знания о свойствах электричества, различного рода электромагнитных волн и излучений, на особенности зрительного и слухового восприятия человека, на свойства материалов, из которых будут изготовлены все узлы этого сложного устройства, и т. д. Эта конструкция выполняет свою функцию, т. е. дает изображение и несет звук, только благодаря тому, что человек постиг саму суть перечисленных физических, химических, биологических и иных естественных предметов и процессов. Это уже не просто продукт воображения, фантазии или чисто мыслительная конструкция, а некоторое проникновение человека в саму суть бытия в том виде, как оно существует само по себе.

Таким образом, к перечисленным Кантом четырем основным проблемам философии следует добавить еще вопрос о фундаментальных, универсальных свойствах самого бытия . В какой последовательности, очередности они должны ставиться, теоретически осмысливаться и решаться, чтобы получить достаточно целостное и систематическое изложение философского учения?

Не только сам Кант, но и многие последующие поколения философов считали, что наиболее разумным и естественным является именно та последовательность, в которой они были перечислены Кантом. Однако на предшествующем Канту этапе развития философии проблемы теории познания отнюдь не выдвигались как исходный пункт философствования, не рассматривались в качестве наиболее важных его проблем. Отправной точкой философии считалось учение о всеобщих универсальных свойствах бытия вообще, включая в его состав все своеобразие человеческого бытия. Предлагались и такие исходные философские построения, которые на первый план выдвигали учение о человеке, о его своеобразии и месте в универсальном бытии. Такие подходы получили наибольшее распространение в XX столетии, хотя их развернутое обоснование содержится уже в трудах многих мыслителей XIX в., таких, как С. Кьеркегор, А. Шопенгауэр, Ф. Ницше.

Творческие поиски философской мысли действительно связаны прежде всего со стремлением теоретически осмыслить проблему отношения человека и мира, вписанности человека в мир, и на этой основе, с одной стороны, выработать такое целостное понимание мира, которое давало бы возможность включить в него человека, а, с другой стороны, самого человека рассмотреть с точки зрения универсума в целом, понять его место и предназначение в природном, социальном и духовном мире. Основная проблема заключается здесь в том, что человек выступает не просто как часть мира в ряду других вещей, а как бытие особого рода, выходящее за рамки мира объектов, обладающее душевной и духовной жизнью, способное в познании, в практике проявлять активное отношение к миру. По сравнению с другими формами мировоззрения эта проблема в философии теоретически заострена, составляет основу всех философских размышлений об отношениях между субъектом и объектом, о духовном и материальном, сознании и бытии, свободе и необходимости и т. д. Акцентирование той или другой стороны проблемы, ориентация на тот или иной ее полюс и явились предпосылкой противопоставления материализма и идеализма, религиозной и светской философии, философских концепций, стоящих на позиции детерминизма или, напротив, подчеркивающих значимость свободы воли, антропологистских или космологистских тенденций и т. д.

Ориентация на создание универсальной целостной системы бытия и места человека в нем реализуется в философии посредством теоретического осмысления содержания, заложенного во всех других формах жизненно-практической и духовной деятельности человека: в науке, религии, искусстве, нравственном сознании, идеологии и т. д. Содержание, черпаемое философией из перечисленных выше форм и отраслей духовной и жизненно-практической деятельности человека, задает ее, если можно так сказать, эмпирию, ее опытную основу и обусловливает многообразие путей и средств движения философии к своим целям.

Соответственно этому складываются и структуры философского знания . На протяжении длительного исторического развития философии в ней сформировались относительно самостоятельные и взаимодействующие друг с другом области знания: учение о бытии (онтология), учение о познании (гносеология), учение о человеке (философская антропология), учение об обществе (социальная философия), этика, эстетика, философия религии, философия науки, философия истории и др. Особую и важную роль в философском постижении мира играют историко-философские исследования.

Выдвигая определенное понимание включенности человека в мир, его места и предназначения в мире, философия так или иначе намечала некоторые предельные основания сознательного отношения к миру, систему духовных ценностей, определяющих социальную и личностную программу человеческой жизнедеятельности, задавала ее смысловое содержание и направленность. Поэтому философия выступала не просто как констатация сущего мира в том его виде, как он непосредственно предстоит человеку, а раскрывая глубинные слои бытия, открывая мир в его наиболее сущностных и фундаментальных свойствах и характеристиках, она стремилась выявить полноту возможностей и тем самым обязанностей человека в этом мире. Таким образом, она формулировала теоретическое обоснование программы действий человека в мире, реализации должного или желательного, идеального миропорядка и общего склада человеческой жизни.

Эта социальная установка философского знания и ее вклад в будущее прогнозируемое направление развития общества и человека не всегда лежат на поверхности жизненных процессов и явлений. Чаще всего они достаточно закамуфлированы в глубине других духовных, культурных целей, задач, ожидаемых перспектив. Но если бросить взгляд на магистральную линию развития человеческого общества за достаточно продолжительный период времени, то эти прогностически-мировоззренческие социальные функции философии выступают весьма наглядно. Сегодня в нашей стране, в мире в целом активно обсуждаются такие актуальные проблемы, как сущность и пути становления гражданского общества, правового государства, свободы личности и т. д. Чтобы понять вклад философии в решение этих проблем, достаточно вспомнить, что они впервые были поставлены именно в философии почти триста лет назад в трудах таких крупных философов XVIII в., как Ж. Ж. Руссо, Т. Гоббс, Дж. Локк.

Теоретическое обоснование программы действий человека, провозглашение новых мировоззренческих идеалов и ценностей, выдвигаемых философией, всегда органически связано с нравственностью и другими формами ценностного сознания. Однако в отличие от нравственного сознания, в котором ценности выступают как некие безусловные основания деятельности, философия подвергает их критическому анализу, рассматривает их в качестве исходных принципов человеческого отношения к миру, реализации должного в контексте бытия универсума в целом, обосновывает в этом контексте их смысл и значение.

Претензии философии на обоснование деятельных установок сознания в свете миропонимания, опирающегося на универсальную модель бытия, отличают философию и от идеологии, в которой всегда явным образом просматривается частный интерес какой-либо группы людей – социальной, этнической, конфессиональной и т. д. Конечно, всякое мировоззренческое сознание, в том числе философское, тесно переплетено с идеологией, с интересами реальных общностей людей. Однако социальная и культурная значимость философии как теоретического ядра мировоззрения заключается в том, чтобы способствовать преодолению такого рода замкнутости. Вместе с тем это стремление к истине как общечеловеческой ценности реализуется философией в ходе выполнения ею не только своей непосредственной мировоззренческой функции, но и той методологической роли, той методологической функции, которую она выполняет во всей системе наличного знания, в сложившейся совокупной культуре человечества. Философия берет на себя функцию интеграции, синтеза всего наличного знания и совокупной человеческой культуры, помогает всем отраслям специально-научного знания и отдельным отраслям культуры более четко осознать и наметить как смысл и содержание выдвигаемых ими задач, так и пути и способы их достижения. Реализуя эту методологическую функцию, философия способствует обогащению, приросту как системы имеющегося наличного научного знания, так и достижению новых культурно-творческих результатов.

Опираясь на опыт различных форм жизненно-практического, познавательного и ценностного освоения мира, осмысливая и перерабатывая в своих понятиях (которые называются философскими категориями) мировоззренческие идеи, порождаемые нравственным, религиозным, художественным, политическим, научно-техническим сознанием, осуществляя синтез многообразных систем практических знаний, а с развитием науки – и нарастающих массивов научного знания, философия призвана осуществлять интеграцию всех форм деятельности человека в данный исторический период, выступая в качестве самосознания эпохи. По меткому определению Гегеля, философия – это «эпоха, схваченная в мысли».

В современных условиях задачи философии как самосознания эпохи связаны прежде всего с ответственностью людей перед лицом глобальных проблем, порождаемых современной стадией постиндустриальной, техногенной цивилизации, от которых зависит выживание человечества , – таких, как экологический кризис, расширяющаяся пропасть между небольшой группой наиболее развитых в промышленном и научно-техническом отношении стран и остальной частью человечества, потеря устойчивости и надежности собственно человеческого существования и его духовных оснований и т. д. В этих условиях философия призвана внести свой существенный вклад в выработку консенсуса, согласия в процессе конструктивного взаимодействия различных духовно-культурных позиций и творческого общения их носителей. Весьма важную роль в этом сложном и внутренне противоречивом процессе может сыграть и более систематическое обращение к освоению опыта в рамках философской традиции, развивавшейся в странах Востока, с ее акцентом на внутреннее духовно-нравственное совершенствование человека, поиск гармонии во взаимоотношениях человека с окружающей природой. Весьма позитивный вклад в это может внести и постоянный пристальный интерес к опыту развития отечественной философской мысли.

Участвуя в нынешних Григорьевских чтениях, я с удовлетворением отмечаю, что предложенная их организаторами общая тема достаточно легко вписывается в круг моих собственных многолетних исследований. Прежде всего хочу подчеркнуть, что все предлагаемое вниманию аудитории определено ясным осознанием мной полного несоответствия роли, которую пытается играть сегодня мировая наука в земной судьбе человечества, с той, что реально ей уготована в нынешних исторических условиях (наиболее подходящий образ для объяснения сложившихся обстоятельств - слон в посудной лавке ). И конечно, не в первый раз заявляю, что остаюсь верен своей прежней цели: побудить общественность к освоению обладающего неисчерпаемым познавательным потенциалом лосевского наследия, вершиной которого, несомненно, является учение о выразительно-смысловой символической реальности , в чем я, кстати, пытался убедить участников предыдущих Чтений[1 ]. При этом я не теряю надежды на то, что настоящий доклад также окажется не просто очередной, но, главное, достаточно надежной ступенькой к достижению названной цели.

Вокруг вопроса о терминологии

Поскольку коммуникативность является ключевым для настоящего доклада понятием, следует, для начала, попытаться определить его смысл, обратившись к латинскому communicare - совещаться с кем-либо , восходящему, в свою очередь, к comm ū nis - общий, совместный . С учетом того, что с языковой стихией древних римлян исторически связана понятийно-смысловая основа культуры слова большинства стран западнохристианского мира, становится возможным выяснить судьбу упомянутых понятий, обратившись к нынешней англоязычной среде, где

с omm ú nion - общение;

с ommunic á t е - сообщаться, связываться, сообщать, передавать;

с ommunic á tion - связь, сообщение, пути сообщения;

communic á tive - откровенный, разговорчивый.

Нетрудно видеть, что смысловой диапазон приведенных понятий ограничен связями разумного с разумным, то есть, в соответствии с нынешними воззрениями, миром людей, включая как непосредственно их самих, так и используемое ими для этого многообразие естественных либо искусственно создаваемых средств; за исключением, разве что, с ommunion в значении церковного причастия - узенького мостика между мирским и сакральным. Впрочем, и в русскоязычной среде, где влияние латинского наследия не столь велико, упомянутое понятие, тем не менее, используется точно в таком же смысле; да и мостика никакого нет: в русском православии «причащать » имеет иную смысловую окраску, нежели соответствующее ему «to give communion to », используемое в англоязычном богослужении.

В философской сфере западноевропейских стран с ее строгой категориальностью коммуникация оказывается стержнем развитых теорий в экзистенциализме К.Ясперса и персонализме Э. Мунье, будучи трактуемой как общение, при помощи которого «Я» обнаруживает себя в другом. Интерес к такой проблеме возник в первой половине прошлого века и был обусловлен продолжающимся углублением обособленности личности, неуклонным возрастанием ее отчужденности. Учение о коммуникации, должно было, по замыслу его создателей, сыграть роль исторического противовеса выдвинутой еще в эпоху просветительства концепции общественного договора , участники которого воспринимают и осознают друг друга абстрактно, безлично, что вполне соответствует договорным условиям и обязательствам, однако нисколько не преодолевает их индивидуальной разобщенности. Зато это, как считают теоретики, вполне по силам дискуссии - главному средству установления коммуникации, - в ходе которой обнаруживается, что общепринятые нормы мышления в действительности разъединяют людей, а соединяет и роднит их именно то, в чем они различны: «индивидуально неповторимое», в частности, тщательно маскируемые субъективные страхи, заботы, тревоги. А если так, то коммуникативность как раз и определяет меру индивидуальной способности к участию в подобной дискуссии, вырабатывающей в конечном счете, осознание принадлежности к определенной группе единомышленников внутри самогό общества.

Нетрудно догадаться, что упомянутое учение воспринималось господствовавшей в России более семи десятков лет идеологией в качестве типичного порождения буржуазной мысли, направленного на защиту кастовых и корпоративных связей и являвшего собой противопоставление «марксистскому пониманию коллектива ». Чтобы избежать излишней для настоящего доклада дискуссии по этому поводу, представляется вполне достаточным обратиться к Н. Бердяеву, для которого изначальная ущербность коллективизма заключена в том, «что он переносит нравственный экзистенциальный центр, совесть человека, его способность к суждениям и оценкам из глубины человеческой личности в quasi реальность, стоящую над человеком»[2 ]. Столь прямой и радикальный вывод должен, казалось бы, свидетельствовать если не о совпадении, то, по крайней мере, о близости позиции русского философа с экзистенциализмом и персонализмом Запада. Все, однако, обстоит совершенно по-иному: характеризуя коллективизм как «ложное понимание общения и общности людей», Бердяев противопоставляет ему понятие «коммюнотарность », в которое он вкладывает сакрализованный смысл общинности , корни которого обнаруживаются в Св. Предании ортодоксального христианства (православия): осмыслении того, что человеческая природа Богочеловека роднит его со всем человечеством, создавая тем самым особую мистическую общность - Богочеловечество[3 ]. Ясно, что подход, имеющий такую основу, не имеет отношения ни к самомý «общественному договору», ни, естественно, к порождаемым им противоречиям, вызвавшим к жизни учение о коммуникации, зато целиком находится в русле самобытной русской философии[4 ].

Связь научной мысли с религиозными основами

Я отдаю себе отчет в том, что попытка апеллировать в настоящем докладе к вероучительным началам все еще может быть воспринята как недопустимое в научном мире нарушение общепринятых норм и правил. Однако, если говорить откровенно, традиция полного неприятия религии сформировалась в свое время лишь в советской науке, отражая вполне определенную идеологию, основатели которой без малейшей тени сомнения заявляли: «...религия есть самосознание и самочувствование человека, который или еще не обрел себя, или уже снова себя потерял»[5 ]. Между тем сама наука, обычно представляемая в качестве образца дисциплины мысли , таковым вовсе не является: лишь только наступает черед выдвижения начальной посылки, постулата, аксиомы, а то и просто рабочей гипотезы, строгость логики с математикой тут же уступают в ней место свободе воображения с интуицией; при этом зачастую возникает и самое настоящее религиозное вúдение . Дело в том, что каждый человек ощущает непосредственно (один - больше, другой - меньше) некую всеобщую связь явлений в текучей реальности, которая обладает к тому же и некоторой изначальной упорядоченностью. Но ведь религия и есть не что иное, нежели непосредственная связь самого человека с началом (вершиной, центром) этой упорядоченности - и человек науки вовсе не является исключением. Более того, степень его религиозности напрямую связана с глубиной восприятия им именно такой упорядоченности[6 ]. Эйнштейн даже попытался придать афористичность объективной взаимозависимости двух главных граней постижения мира: «Наука без религии хрома, а религия без науки слепа », а его именитые коллеги с предельной откровенностью обсуждали друг с другом не только фундаментальные проблемы физики, но и выражаемый на языке религии «центральный порядок», использование в науке «христианской шкалы ценностей», наконец, отношение к «личностному Богу»[7 ].

Но если религиозные начала в той или иной мере отражались на мировосприятии естествоиспытателей даже в минувшем «просвещенном » веке (исключая, разве что, весьма редких среди них убежденных атеистов), то что уж говорить о гуманитариях-философах! Самое время поэтому отметить, что упомянутый выше персонализм Мунье оказался близок католическим кругам во Франции. Но это значит, что категория связи приобретает здесь сама по себе особый статус, восходя к канонам Римской церкви, согласно которым Дух Святой в составе Лиц Св. Троицы осуществляет связь между Отцом и Сыном[8 ]; это, несомненно, оказывает серьезное влияние на осмысление роли и места коммуникации в общественном бытии. Если же коснуться экзистенциализма Ясперса, то в нем не могла не найти отражение проблема доведенного до предела рационализма, столь характерная для протестантства. Ведь по Ясперсу, любая рациональная картина мира для личности - всего лишь рационализация не осознаваемых до конца ее душевных стремлений в поисках собственной индивидуальности, то есть в действительности - нуждающийся в истолковании со стороны «шифр бытия», так что межличностная коммуникация здесь, как нельзя, кстати.

Но в таком случае самое время отметить, что и самобытность русской философии определяется ее верностью святоотеческим традициям, формировавшимся в первые века христианства. Именно тогда, благодаря исповедникам именуемого в России православием ортодоксального христианства - Восточным Отцам, направлявшим усилия на осмысление мира, а вовсе не на овладение им, стала возможной христианизация ума - насыщение человеческого ума тайнами, не поддающимися разгадке, но вместе с тем способствующими его просветлению . Вопреки этому усилиями Римской церкви в те же века активно расчищался путь рационализации христианства , приведший поначалу к отделению истины знания от истины веры, а затем и к воинствующему протестантизму, который не просто потеснил католицизм, но заодно предал забвению саму историю уразумения Св. Писания, то есть Св. Предание вместе с таящимся в нем мощным познавательным потенциалом.

О саморазвитии исторических идей

Не ведал, конечно же, об этой истории и Макс Вебер (1864-1920), чьи взгляды оказали существенное влияние на западную мысль в минувшем веке. В соответствии с его концепцией рациональности всем первоначальным тайнам любой религиозной картины мира, соответствующей тому или иному «типу рациональности», суждено превратиться со временем лишь в исторический пережиток, причем, обратите внимание, это вовсе не связано с отсутствием веры у самого автора. Наоборот, он твердо верит, что рациональность является основой мира и проникнут ее интуициями. Проявление «западного типа рациональности » Вебер обнаруживает в религии (протестантизм), в государственно-общественном управлении и правовой основе (бюрократия), в хозяйственно-экономической сфере (капитализм); тенденция рациональности проникает во все, без исключения, сферы человеческих взаимоотношений, а также в искусство (музыку, живопись и т. д.).

Достаточно теперь всего лишь вспомнить об основах выразительно-смысловой символической реальности, разработанных Лосевым, чтобы возникло предположение о том, что выявленные Вебером особенности общественного бытия и общественного сознания, в гуще которых он находится, да вообще вся западная цивилизация целиком, выражают смысл чего-то внутреннего, причем, нетрудно догадаться, что это - рациоцентризм . Если, далее, попытаться углубиться в историю этой цивилизации, то именно он обнаруживается и в бурном развитии предпринимательства, и в сдерживающей беспредельный индивидуализм протестантской этике, и в амбициозном буржуазном самодовольстве, и в социальных утопиях от Кампанеллы до Маркса. Выходит все эти явления и события минувших веков могут быть осмыслены как внешнее выражение саморазвития рациоцентризма в качестве вполне реальной исторической идеи[9 ]. О продолжении этого же процесса в западнохристианском мире и поныне свидетельствуют культивируемый в нем приоритет прагматизма в делах и помыслах, господство индивидуализма в системе ценностей, активно и повсеместно пропагандируемые достижения науки в качестве плодов овеществленного рационализма .

Но ведь, говоря откровенно, предлагаемая трактовка, соответствуя основам выразительно-смысловой символической реальности, является еще и прямым следованием заявлению Лосева о приверженности его историческому идеализму как истинной философии истории: «Для меня последняя конкретность, это - саморазвивающаяся историческая идея, в которой есть ее дух, смысл, сознание, и есть ее тело, социально-экономическая действительность»[10 ]. Правда, при жизни автора, в условиях господства исторического материализма , оно так и не было опубликовано. Тем не менее, он остался верен ему в своей восьмитомной «Истории античной эстетики» да еще сумел избежать при этом обвинений «в крамоле», так ни разу и не заявив прямо, что саморазвивающейся исторической идеей всей эпохи античности был космоцентризм (он решился обнародовать лишь обобщающий тезис: «античная культура основана на внеличностном космологизме»[11 ]). В действительности же Лосев неопровержимо доказал, что вся античная мифология, эстетика, наука, философия, как и социальный уклад, по-разному выражают саморазвитие именно этой идеи, и тысячелетняя античная культура предстает у него вовсе не надстройкой над производственным базисом, как утверждали каноны непререкаемого исторического материализма, но носителем подлинного духа лишенного личностного начала космоцентризма. Впрочем, у него зато имеется собственное тело (σώμα) в буквальном смысле, которое обнаруживает человек античной эпохи как в себе самóм, так и в окружающей его реальности: естественных вещах и произведениях искусства, семейно-родовом организме и рабовладельческом полисе, очеловеченных богах-стихиях и скульптурной гармонии самогò Космоса. Лосев приходит к выводу, что в понимании греков, не имеющих самого понятия «личность », смысл его исчерпывается восприятием хорошо организованного и живого тела. Более того, он убежден, что отсутствие у них осмысления личностного начала как раз и обусловило крах античного миросозерцания, которое мало-помалу было вытеснено христианским мировосприятием.

С позиции исторического идеализма это означает, что саморазвитие космоцентризма с его всеохватной телесностью завершилось, и на смену ему пришло саморазвитие совершенно новой исторической идеи, центром которой оказалась тайна Абсолютной Личности - Богочеловека , обладающего, как выше упоминалось, двумя природами[12 ]. Между тем именно эта двойственность стала основой драматичности многовековой истории христианского мира. Особенности восприятия христианского вероучения в лоне Римской церкви, связанные с преобладанием культа человеческой природы Иисуса Христа[13 ], создали в дальнейшем благоприятный фон для последующей абсолютизации человеческой личности [14 ]. И поскольку разум человека в соответствии с истиной знания сводится к «рацио », вся многовековая история западнохристианского мира неумолимо направляется по пути саморазвития рациоцентризма .

Совершенно иным оказалось осознание этой тайны для восточного христианства, где отправной точкой богословия стал пролог Евангелия от Иоанна - единственного из признанных Церковью написанного на древнегреческом, с его исходным: εν αρχή ην ο Λόγος [15 ]. Богом здесь именуетсяΛόγος,воплощающий божественную природу Богочеловека, и это, будучи основой православного культа, сказывается и на становлении общего мировосприятия, чей стержень отныне - логоцентризм . Саморазвитие именно этой исторической идеи начинает определять после принятия православия Киевской Русью основные особенности формирования русской материальной и духовной культуры, где общинному (мирскому) сознанию, отраженному в культурных символах, способах ведения хозяйства, межличностных отношениях и, конечно же, неповторимом языке, соответствует сакральное: божественная благодать взаимной любви (соборность), эсхатологические ожидания (надежда на всеобщее спасение), синергия (соработничество с богом). Так раскрывается тайна российской истории[16 ].

От «словесного сгустка мысли» - к Абсолютной Личности

Если обратиться к репринтному изданию греческо-русского словаря Вейсмана, хорошо известного гимназистам и студентам лет сто тому назад, то выяснится, что в нем понятию λóγος, названному Лосевым «словесным сгустком мысли», соответствует более сорока значений. Напрашивается предположение, что во всей их совокупности вместе с многочисленными конструкциями, куда они входят, выражена смысловая стихия, соответствующая античному миросозерцанию, так что λóγος - ее средоточие, и осознано оно должно быть как смысл во всей его полноте. У самих греков (если иметь в виду наиболее значимое в период эллинизма учение стоиков) Λόγος обрел смысл универсального мирового разума, причем, в немвоплощались принципы вселенского созидания, истинного знания и должного поведения[17 ]. Казалось бы, это ли не основа для глубоких аналогий с евангельским Λόγος´ом? Но все дело в том, что основой античных учений, и стоиков в том числе, являлось всего лишь рациональное миросозерцание. Это означает, что их Λόγος, со всеми своими фундаментальными принципами, остается, на поверку, отвлеченным понятием, хотя и противостоит языческому многобожию. Но меня, в частности, заинтересовал следующий вывод русского историка-философа С. Трубецкого: «этот термин обозначает и самую мысль, и то, что она мыслит, и самое отношение между формой и содержанием мысли»[18 ]. Здесь, в попытке отразить в логико-понятийной форме полноту смысла, угадывается путь к соединению его статического содержания с динамическим (энергийным). Отсутствует лишь «сáмая малость», являющаяся, между тем, основой христианского мировосприятия, - не подвластная человеческому разуму тайна личностного начала.

В Евангелии от Иоанна средоточием тайны смысла также оказывается Λόγος- но уже не лишенное жизни понятие, а обладающая собственным преданием Абсолютная Личность. Нетрудно видеть, что одно лишь воплощение в ней фундаментальных принципов, о которых шла выше речь, уже делают её причастной ко всему на свете; если же иметь в виду любую вещь, то λόγος - тайный, скрытый смысл, которым она обладает. Вывод, между прочим, далеко не новый: его можно найти и у одного из выдающихся Восточных Отцов Максима Исповедника[19 ], и у самобытного русского философа Владимира Эрна[20 ]. Лосев, осуществлявший свой «высший синтез» в условиях господства воинствующего атеизма, сумел избежать прямых ассоциаций с вероучительной основой, выявляемой в этом понятии: его самость вещи («сáмое самó ») вполне ясно выражает все то же личностное начало, подчеркиваемое всего лишь сочетанием двух местоимений. Начиная с утверждения, что в каждой отдельной вещи самость (присущая лишь ей индивидуальность) дана символически в виде самóй вещи, он приходит к вполне логичному заключению, что то же должно относиться и ко всем вещам, взятым вместе: у них имеется абсолютная самость, куда входят все отдельные самости. Но сáмое самó, замечает Лосев, одинаково содержится во всех вещах, являясь поэтому именно абсолютной самостью. А это требует, в свою очередь, признания того, что каждая существующая вещь есть символ абсолютной самости, а значит, причастна к личностному началу[21 ].

Это неисчерпаемое «Я»...

Анализируя личность, мы всегда подразумеваем наличие в ней своего «Я». Оставаясь на лосевских позициях, я счел возможным предложить вниманию участников предыдущих чтений следующее определение: «Личность - это тайна сáмого самогó, явленная в неисчерпаемости «Я». Конечно, ни один человек не в силах ответить на вопрос, что же такое его собственное «Я», и уже одно это свидетельствует об изначальной ограниченности человеческого знания. Но какой же вывод следует из этого? Людвиг Фейербах, для которого неопровержимым критерием истины служил лишь его собственный разум, заявлял: «Человек не понимает и не выносит своей собственной глубины и раскалывает поэтому свое существо на «Я» без «Не-я», которое он называет Богом, и «Не-я» без «Я», которое он называет Природой». Это умозаключение (оно, кстати, очень понравилось Ленину, штудировавшему труды Фейербаха[22 ]) со всей очевидностью подтверждает, что абсолютизация человеческой личности завершена окончательно и бесповоротно, и поэтому вполне закономерно то, что нынешние наши «обществоведы» всех рангов, почерпнув знания из фундаментальных научных источников, продолжают считать личность историческим порождением самогó общества. Однако истинная история развития человеческой мысли документально утверждает совершенно иное: представление о личности возникло непосредственно в лоне христианства, и на начальном этапе его формирования в высших церковных кругах велись ожесточенные споры о смысле этого, относившегося лишь к единосущному Богу понятия, которое древним грекам и римлянам было просто неведомо. Увы, страницы эти оказались изъятыми из общей истории человеческой мысли, вызывая сейчас интерес разве что у весьма узких специалистов-«религиоведов», тогда как одно лишь выявление тайны личности способно вывести на совершенно новый уровень саму фундаментальную науку.

Между тем эта тайна обнаруживается уже в простейшем геометрическом образе - точке , неоднократно упоминаемой мной в прошлых докладах. Здесь в средоточии сходящихся и расходящихся направлений - носителе вездесущего принципа сохранения динамического равновесия - проявляются качества, которые могут быть присущи одной лишь Абсолютной Личности: во-первых, абсолютная свобода, реализуемая в рассредоточенности (необходимость выбирать лишь одно из направлений отпадает); во-вторых, - потенциально безграничная самоосуществленность (каждое из бесконечного множества направлений способно достичь цели), символизирующая все-могу-щество . Правда, при всем этом сохраняется проблема перехода отсюда непосредственно к «Я», которое может быть пока что отнесено все же к одному лишь человеку.

Такой переход, к тому же без каких бы то ни было геометрических образов, был впервые предпринят в иудаизме, где изначальность личностного Бога следовала из установления отношения «Я » - «Ты » между ним и человеком[23 ]. Но, исповедуя предельно жесткий монотеизм, иудаизм оставляет полнейшую неограниченность власти божественному «Я», страшась самóй мысли о его природе: «Начало мудрости - страх Господень», - утверждается в Книге притчей Соломоновых. Лишь с появлением веры в исторически конкретного, обладающего двумя природами Богочеловека , возникает возможность развития живой мысли, притом, с использованием тысячелетнего наследия античности. Христологические споры, приходившиеся в основном на IV век, были вызваны вопросом, как может единоприродный (единосущностный) Бог иметь в самом себе различия? Восточные отцы, исходя из того, что тайна Бога не сводится к непознаваемой абстрактной сущности общего , предложили использовать для выражения таких различий греческое ύπόστασις («ипостась ») - имевшее смысл основания («подошвы» чего-либо), относя его к частному , но конкретному. Их западные оппоненты противопоставляли ему свой термин - «persona» (греческое πρόσ-ωπον, первоначально означавшее лишь наружность, выражение лица, а позднее - действующее лицо). Всё же разногласия были в конце концов устранены, и весь христианский мир принял единый догмат о Св. Троице с тайной нераздельности и неслиянности ее Лиц.

Что же касается России, куда христианство пришло лишь в конце Х-го века, «ипостась », взятое из греческого, могло поначалу относиться лишь к божественному. Зато древнерусское «лице » создавало нерасторжимую связь между священным (сакральным) и мирским (светским)[24 ]. Если же обратиться к понятию «persona », означающему в западноевропейских языках «личность », как и производным от него, то они лишены какой бы то ни было тайны, свидетельствуя прежде всего об индивидуальности человека, о его роли в социуме (отсюда и миф о социальных корнях понятия «личность ). Кстати, такая же смысловая нагрузка оказывается на понятии «персона » и в самом русском языке, что, конечно же, нисколько не мешает ему оставаться носителем тайны личностного начала, правда, не во всей её полноте - здесь вновь необходимо обращение к евангельскому Λόγος. И тогда в очередной раз выявится то, на что многократно обращали внимание отечественные мыслители: в православии всё в мире рассматривается в личностной категории, в то время, как в западном христианстве - в вещной .

На пути к осознанию Всеединства

Из приведенного выше обсуждения следует, что сложившиеся представления о коммуникативности совершенно не затрагивают явлений, выражающих вселенское Всеединство, и они до настоящего времени остаются не осмысленными человеческим разумом, хотя на подсознательном уровне все было по-другому уже в доисторические времена. Так, известный французский этнолог прошлого века Л. Леви-Брюль, характеризуя мышление первобытного человека как пралогическое, обращал внимание на то, что оно было подчинено закону сопричастности (партиципации ), обнаруживая полное безразличие к противоречиям, которых не терпит разум современного человека; например, без всяких затруднений допускало, что одно и то же существо может в одно и то же время пребывать в нескольких местах[25 ]. Но ведь именно это с неизбежностью выявляется при наличии бесконечной скорости: тот, кто ею обладает, в любой момент времени действительно пребывает в любом месте своего пути и, строго говоря, вообще покоится - этот парадокс покоя -движения , обнаруженный Лосевым, успешно был применен им к смысловой сфере. Впрочем, наличие бесконечной скорости уже давно обнаружено экспериментально и в межзвездной среде, хотя факт этот все еще упорно замалчивается «большой наукой»[26 ].

А что, если всë, и вправду, имеет весьма простые основания? Никто ведь, согласитесь, не пытается оспаривать истинность аксиомы Евклида - две точки соединяются одной прямой ; однако, она, обратите внимание,- не только демонстрирует сугубо математическую истину, но еще и утверждает существование во Вселенной универсального парного соединения[27 ], охватывающего как физическую, так и смысловую сферы. Следует при этом иметь в виду, что смысловое соединение осуществляется с неодолимой силой - разорвать его никак невозможно. Стало быть, именно такой порядок присущ всему на свете: ведь в действительности одна точка соединена с бесчисленным множеством других. Исходя же из реальности соединения двух точек (носителей динамического равновесия) однородного и изотропного пространства, нетрудно выявить изначальную природу всемирного тяготения[28 ].

Но выходит, что в основах мироздания необходимость в каких бы то ни было средствах связи просто отпадает: связывать можно лишь то, что разъединено, между тем у самогó понятия «смысловое соединение » антоним изначально отсутствует. Зато всемирное тяготение проявляет нечто иное - неугасимое стремление обеих точек к слиянию, которому так и не дано сбыться; то есть в самой природе тяготения ясно проявляется логика цели , между тем как сэр Ньютон в своих рассуждениях руководствовался исключительно логикой причины , задаваясь вопросом: почему тяготение существует? Но если в самих основах мироздания проявляется вполне конкретная цель, то нетрудно предположить, что она присуща и всему неисчерпаемому вещному миру. И такая цель действительно обнаруживается - это достижение блага . До настоящего времени понятие «благо », имея смысл положительной ценности, определяется исключительно через интересы людей, отражая их житейский (материальный) и нравственный (духовный) опыт. Но что, кроме нашей собственной инерции мышления, препятствует тому, чтобы считать благом сохранение целостности и единства всякой вещи вне какой бы то ни было связи ее с человеком? Думаю, это сегодня проще всего понять экологам. Что же касается всего остального научного мира, то ему самое время последовать совету бессмертного Козьмы Пруткова: зри в корень .

Примечания:

1 Гальперин С.В. Наука у порога выразительно-смысловой символической реальности. //В: Символы, коды, знаки. М., 2008. С. 76 - 86.

2 Бердяев Николай. Царство Духа и царство кесаря // В: Судьба России. М., 1990. С. 291-297.

3 Выявить существо вопроса поможет, по мнению автора, следующий конспективно излагаемый фрагмент: «Иисус Христос по своей человеческой природе подобен людям в полноте определений человеческого естества, хотя в нем нет человеческой ипостаси, а лишь Божественная: Он - Абсолютная Личность (Слово). Но именно поэтому само человечество во Христе «воипостасно» Слову, следовательно, всё, приобретенное Спасителем по человечеству, сообщимо и соразделимо со всем единосущным Ему человеческим родом».

(см. Флоровский Г.В. Восточные Отцы V-VIII веков, разд. VIII (преп. Иоанн Дамаскин). М., 1992. /репринт/. С. 242).

4 Исходная посылка такого подхода выражена Вл. Соловьевым: «...когда народы и общество внутренно объединялись, то основанием этого единства или объединяющим и связующим началом являлись не отвлеченные идеи и идеалы, а положительные, определенным содержанием обладающие религии (которые, может быть, и имя свое получили от этой связующей силы, им присущей: religio - от religare)».

(см. Соловьев Вл. Соч. М., 1988. Т.2. С. 286).

5 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.1. С. 414.

6 Гальперин С.В. От «века Эйнштейна» к «веку Лосева» //Наука и религия, 2005, № 10. С. 7.

7 Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. М., 1989. С. 208 - 216; 325 - 329.

8 Насколько далеко зашли такие представления, нетрудно понять, обратившись к трудам папского легата Николая Кузанского (XV в): «...Те, кто именует Троицу Отцом, Сыном и Св. Духом, приближаются к ней [тайне Троичности] менее точно, однако пользуются этими именами надлежащим образом ради согласованности с Писанием. Те же, кто провозглашает Троицу единством, равенством и связью, подошли бы ближе к тайне, если бы эти термины оказались включенными в Священное Писание»

(см. Кузанский Н . Соч. М., 1980. Т. 2. С. 195).

9 Гальперин С.В. К цельному знанию.// Студенческий меридиан, 1996, № 11. С.23.

10 Лосев А.Ф . Форма. Стиль. Выражение. М., 1995. С. 353.

11 Лосев А.Ф . История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития в 2-х кн. М., 1992..Кн.I. С. 318.

12 Тайну единства в Нем божественного и человеческого выразил христологический догмат Халкидонского собора (451 г.), предложивший исповедовать «единосущного Отцу по Божеству и единосущного нам по человечеству <...> рожденного прежде веков от Отца по Божеству, а в последние дни ради нас и ради нашего спасения от Марии Девы Богородицы по человечеству <...> в двух естествах, неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого, так что соединением нисколько не нарушается различие двух естеств, но тем более сохраняется свойство каждого естества и соединяется в одно Лицо, в одну Ипостась, - не на два лица рассекаемого или разделяемого; но одного и того же Сына, единородного, Бога Слова, Господа Иисуса Христа».

13 В римском богословии на первом плане непознаваемая божественная сущность, что умаляет значимость тринитарного догмата; это завершается выводом Фомы Аквинского: «Название «Лицо» означает отношение». Последствия такого подхода выявляет нижеприведенный анализ:

«Личное отношение человека к Живому Богу не будет больше его обращением к Пресвятой Троице, а скорее будет иметь объектом личность Христа, являющего Божественную сущность. И христианская мысль, и христианская жизнь станут христоцентричными и будут связаны прежде всего с человечеством воплотившегося Слова., что, можно сказать, является для Запада якорем спасения».

(см. Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. М., 1991. С. 51-52).

14 Термин предложен Лосевым, о чем у меня шла речь в одном из предыдущих докладов.

(см. Гальперин С.В. От выявления природы числа - к радикальному обновлению фундамента естествознания // В: Число в науке и искусстве. М., 2007. С. 90-91).

15 Особого внимания требуют три первых стиха: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него нáчало быть, и без Него ничто не нáчало быть, что нáчало быть».

16 Гальперин С.В. К цельному знанию.// Студенческий меридиан, 1996, № 11. С.23.

17 Трубецкой С.Н. Учение о Логосе и его истории. // Соч. М., 1994. С. 81.

18 Там же. С. 99.

19 «Логосы - это прообразы вещей («парадигмы»). При этом,- прообразы динамические. «Логос» вещи есть не только ее «истина» или «определение» («орос»), но прежде всего ее образующее начало...» (Цит. по: Флоровский Г.В. Восточные Отцы V-VIII веков, разд. VII (преп. Максим Исповедник). С. 206.

20 В кн. В.Ф. Эрна «Г.С. Сковорода»: «Логос есть принцип, имманентный вещам, и всякая res таит в себе скрытое, сокровенное слово» //Цит.по очерку А.Ф. Лосева «Русская философия» в сб. «Страсть к диалектике». М., 1990. С. 76.

21 Лосев А.Ф. Миф. Число. Сущность. М., 1994. С. 351.

22 Ленин В.И. Философские тетради. М., 1990. С. 51.

23 В общедоступной форме такой подход весьма подробно изложен М. Бубером.

(см. Бубер Мартин . Я и Ты, /пер. с нем./ М., 1993).

24 Об этом свидетельствует единая цепь из производных от него: «лицо » - «лик » - «личность » - «личина », что совершенно невозможно ни в одном из западноевропейских языков.

(см. Гальперин С.В. У истоков преподавания введения в цельное знание //В: Педагогика вчера, сегодня, завтра. М., 2006, С. 127).

25 Леви-Брюль Л . Первобытное мышление. М., 1930. С. 4.

26 Возвращаясь к проблеме эфира (беседа Т.Л. Мышко с С.В. Гальпериным ) // Энергия. 2008. № 11. С. 77.

27 Энергия смысла и основы мироздания (беседа Т.Л. Мышко с С.В. Гальпериным ) // Энергия. 2008. № 3. С. 71 - 72.

28 Там же. Расшифровку на этой основе гравитационной постоянной с расчетами и схемой см. Снова в гости к пространству (беседа Т.Л. Мышко с С.В. Гальпериным ) // Энергия. 2008. № 5. С. 73 - 76).

Философское осмысление мира и человека – в – мире

«образ мира» как способ познания человека и мира – стиль мышления как характеристика индивидуального сознания – два типа философствования – «классическое» и «неклассическое» философствование – «эстетическая рефлексивность» и проблема интерпретации

Современная философия по-разному, но последовательно отстаивает точку зрения о том, что научно – рациональное познание законов окружающего мира не может быть способом осознания истинно человеческих целей и ценностей. Это относится как к познанию природы, так и к социальным детерминантам человеческой жизнедеятельности. Так, современная философия противопоставила себя умонастроению классической философии XIX века, когда идея социальности как сущностного атрибута человеческого бытия определяла большинство социально-философских поисков. Уже в XX веке философы утверждали, что общество ни в коем случае не является гарантом, обеспечивающим торжество человеческой подлинности, ибо оно столь же ограничивает одни человеческие устремления, сколь и высвобождает другие. Социальность, в лучшем случае, нейтральна по отношению к человеческим целям, но, как правило, она античеловечна. В качестве примера можно привести теорию социальных систем Н. Лумана. С точки зрения Никласа Лумана, неотъемлемыми элементами социальной системы являются коммуникации. Поскольку социальная система – это система действий, коммуникация также является деятельностью. Если коммуникация состоялась, то она не принадлежит ни одному из участвующих в ней людей. Человек как целостность, по Луману, не входит ни в одну систему, а является только средой социальных систем. Луман говорит об отрицании научного значения понятия «человек»; он признает только взаимосвязь аутопойетических систем в человеке (психической, физико-химической и биоорганической). Подобные взгляды нашли отражение и в теориях социальных систем У. Бакли, А. Этциони, П. Штомпки.

В отличие от перечисленных подходов, философия жизни, экзистенциализм и близкие к ним направления пытаются показать бессмысленность человеческой деятельности в рамках субстанциально-каузального представления о мире и дать новое толкование человеческого существования. Ориентиры своей жизни человек должен искать за границей эмпирико-теоретического мира. Именно последнему противопоставляется особый опыт непосредственного слияния с бытием, когда субъективность («собственно человеческое») становится неотличимой от жизненного переживания самого бытия, жизненного порыва. Новое мирочувствование возвращает человека к «дорефлексивным» связям с жизнью. Поскольку рациональное знание (научное, систематически-логическое) принадлежит лишь «неподлинной» сфере бытия (операционально-утилитарной ориентации в мире), субъективность человека представляется входящей в некую сферу бытия, из которой человек получает неясные, не фиксируемые логически непреложные императивы и смысловой фон своего жизненного назначения. Человек ощущает причастность к этой сфере где-то на периферии своего обыденного повседневного существования, подсознательно воспринимает вопреки своим естественным установкам, ценностям, привычкам. Именно в этой сфере человек в состоянии обрести смысл своего существования, цельность и согласие с самим собой, свое единство с миром и людьми.

В общественном сознании каждой эпохи в образно-ассоциативной форме отражаются наиболее общие представления о миропорядке, месте человека в системе мироздания и специфике законов человеческого бытия. Возникает необходимость в создании некоего метаязыка для описания «образа мира», а также человека, способного содержать описание того минимума функций и механизмов их обеспечения, который позволяет картине «человек-мир» выступать в роли образной доминанты мировоззрения.

Всякая система представляет собой некоторую прозрачность, которая может быть «пронизана лучом наблюдения» (М. Мамардашвили) из некоторой точки. В интерпретации того или иного типа культуры сферой «прозрачности» выступает форма социальной реальности, а «лучом наблюдения» становится определенный способ мышления. Современную социальную действительность можно рассматривать в рамках трагической и мелодраматической форм реальности, которые будучи категориями, выступают также в качестве содержательных мыслительных форм.

В этом случае описание всеобщности категорий мелодраматического и трагического невозможно без анализа категории «стиля мышления». Стиль (мышления) как характеристика индивидуального сознания отражает его как явление общественного сознания. Бурное развитие этого направления связано с более глубоким пониманием роли человеческого фактора: если раньше мировоззренческие ориентации субъективные предпочтения ученого рассматривались как «возмущающее воздействие, то теперь все более осознается их неустранимый, закономерный характер». В своей исследовательской работе (имеется в виду стиль научного мышления) ученый действует как представитель определенного научного сообщества. Таким образом, стиль мышления как характеристика индивидуального сознания не является чисто психологической характеристикой мышления.

Мелодраматическому «образу мира» присущи так называемые «методологическая философия» или «философствование с точки зрения зрителя». Представитель подобного способа философствования – безличный ученый, он – зритель мира, он пишет скорее как некий представитель «ума», нежели конкретный человек, переживающий личностные проблемы, которые являются результатом внутренней борьбы. Трагическому «образу мира» принадлежит «эзотерическая» философия, или «философствование с точки зрения участника». Здесь ведущей тенденцией научного мышления является не рефлексия, а особая жизненная задача, которую решают в течение всей своей жизни.

Уже упомянутое преобладание мелодраматических импульсов в современной культуре указывает на то, что сегодня только абстрактные конструкции могут обеспечить безопасность в связи с ростом социальных рисков, в частности, в постмодернистском дискурсе присутствует всеобщая категория истины, помещенная при этом между субъектами, а не где-то снаружи. Все знания сегодня являются результатом языковых игр. Современное научное знание состоит из ссылок на «метапредписанные» заявления научного сообщества. Оратор А должен убедить своего собеседника В в том, что заявление С верно по системе доказательств. Фактически собеседник В – это и есть научное сообщество разных людей, являющихся партнерами в общей полемике. Партнеры оперируют метапредписанными правилами, с которыми время от времени знакомят новых участников.

С другой стороны, совершенно очевидно смещение современного философского осмысления мира в сферу трагического. Это, в первую очередь, связано с возникновением понятия «эстетической рефлексивности» С. Лэша, который опирается на категорию «эстетического сознания» М. Бахтина. Сегодня о процессе понимания возможно говорить в рамках эстетического сознания, так как процесс понимания не сводится к уяснению значения, а тяготеет к порождению смысла. Процесс порождения смысла происходит через со-бытие событий. Со-бытие, по Бахтину, не есть простое жизненное явление или его сочетание с другими явлениями, это два и более явлений в одном, через одно проявляющиеся не сами по себе, а в диалоге, где обогащают, приращивают смысл каждого через взаимодействие с другими, через обнаружение себя посредством другого, образуют новый смысл. Эстетическая деятельность предполагает положение «вненаходимости» субъекта. Положение это предполагает возможность созерцать, судить другое как целостное событие, отнестись к нему ценностно. Оно делает возможной завершенность со-бытия.

События, в которых жизнь оказывается обозримой в целом как нечто законченное, свершившееся и есть смысловой центр трагедии. Действие, создающее законченный в себе образ сбывшегося, предполагает позицию вне переживаемой жизни и соответственно по природе своей эстетично. Необходимо отметить, что трагическое, рассматриваемое как эстетическая категория, представляет собой не только особое средство художественного познания в искусстве, в его конкретных видах и жанрах, но является средством познания определенных сторон социальной реальности, включающим в себя определенный способ рефлексирования.

Классификация способов философствования и школ философского мышления представляет собой попытку совместить описание стереотипов философского осмысления реальности конкретного пространственно-временного промежутка со встроенностью их в определенное культурно-историческое пространство. Та или иная форма мышления не уничтожается в ходе смены той или иной исторической эпохи: следует говорить лишь о преобладании какой-либо из них в определенном культурно-историческом пространстве. Известен факт о том, что Декарт наотрез отказался читать предложенную ему «Метафизику» Кампанеллы, несмотря на то, что мог бы найти в ней нечто созвучное тому, о чем размышлял сам. Два мыслителя живут в разных мирах, мыслят в различных измерениях, у них совершенно несхожие представления о научности, о философствовании. Современники в хронологическом смысле, они отнюдь не являются современниками в смысле культурно-историческом.

Наряду с господствующей формой научного мышления, характерной для исследователей культурной эпохи, существует и другая форма, в одном случае как зачаточная, в другом – как реликтовая. В наше время они представляют не столько этапы развития форм мышления, сколько равноправные типы мышления. Так, многие основополагающие постулаты современных теорий постмодернизма и постконструктивизма можно найти еще в философии европейского Ренессанса. Разум никогда не рассматривался в ренессансных учениях изолированно, но всегда был включенным в тот или иной контекст (контекстность современного мышления). Когнитивный строй ренессансной мысли находился в соответствующем отношении к познаваемому: подобное познается подобным (эстетическая рефлексивность). В ренессансном методе исследования сошлось много противоречивых источников и элементов, споривших и как-то совмещавшихся в нем. Сам принцип совмещения был таков: здесь бесполезно искать здесь конкретную доминанту. Диалогичность и есть авторская точка зрения (теория диалога М. Бахтина). Ренессансный мыслитель не придерживается от начала до конца какому-либо одному определяющему принципу, а следует сразу многим. Он не стесняет себя никакими пределами, никакими жесткими рамками (коллажность и эклектичность постмодернистского текста). Самое полное воплощение ренессанский синтез получает не в интеллектуальной, дискурсивно выраженной, не в логической форме, а в форме интуитивно-художественного мышления. Не случайно здесь философское размышление в высшем его пункте переходит в эстетическое созерцание и перекрывается художественным видением.

В связи с возрастающей ролью эстетизации в современной культуре сегодня на повестку дня необходимо поставить вопрос: что же такое само по себе философское искусство? И в чем сущность двух способов философствования: методологического (философствование с точки зрения зрителя) и эзотерического (философствование с точки зрения участника)?

В «методологической» философии, представители которой, например – пифагорейцы, Аристотель, Бэкон, Кант, – ведущей является технологическая сторона мышления, подчиненного строгой системе правил. Эти правила строились так, чтобы избегать противоречивости и одновременно ассимилировать основную массу эмпирических знаний, полученных в рассуждениях и опыте. Научное мышление должно следовать правилам мышления и описывать сущее. Существующему приписывается такое строение, которое полностью отвечает созданным правилам мышления. Методология является органичным моментом философствования. Кант сформулировал это следующим образом: мыслить самому; мыслить так, чтобы быть способным смотреть одновременно на мыслимое глазами другого; мыслить непротиворечивым образом. Такой философ – безличный ученый, он зритель мира. Он пишет больше через представленность «ума», чем как конкретный человек; не через те личностные проблемы, которые являются результатом внутренней борьбы.

К представителям «эзотерической» философии можно отнести Платона, Кьеркегора, Мамардашвили. Данный способ философствования, в какой-то степени, относится к реальности разрешения экзистенциальных проблем. Реальность существует в духовном и символическом плане, где ведущей является не рефлексия, а особая жизненная задача, которую философ решает в течение всей своей жизни. Каждая познавательная или мыслительная ситуация представляет собой возможность реализовать себя. Технологические моменты мышления имеют второстепенное значение.

«Философствование с точки зрения участника» есть философствование, в котором творец «вырастает» из ответа на личностные проблемы, разрешаемые на экзистенциальном уровне, и затем переходит на уровень абстрактно– теоретический.

Такой философ не воспринимает мир как безличный аналитик и зритель, он связан с ним, включен в него всем своим бытием. Он – не зритель, он – участник. Проблема, провозглашенная философом, имеет к нему непосредственное, жизненное, экзистенциальное отношение.

Это разграничение «участник – зритель» неверно трактовать только через разграничение простого присутствия жизненного, личного интереса. Конечно, никакая философия невозможна без отделенности, она включает в себя рефлексию, коммуникабельность, универсализацию. Любой философ есть «философ – участник», то есть переходит от экзистенциального уровня на уровень рефлексии, становясь, в какой-то степени, «зрителем». При этом разделение, о котором здесь говорится, есть не разделение между зрителем и участником, но разделение между «философствованием с точки зрения зрителя» и «философствованием с точки зрения участника». В современном мире необходимо говорить о преобладание «философствования с точки зрения участника», так как законы мира невозможно понять, не помещая в мир некоего сознательного и чувствующего существа.

Классификация культуры по способу мышления и формы реальности не имеет четко очерченных временных и пространственных границ – определенных социальных общностей, так как реальность и мышление бесконечны. Можно говорить либо о существовании подобных типов «метакультур», либо о превалировании той или иной формы реальности и способа научного мышления в определённом культурном пространстве.

Трагическое и мелодраматическое образуют пространство драматического, которое явно не умещается исключительно в историческом контексте соотношения эпох и культур. Задача рассмотрения соотношения трагического и мелодраматического заключается в выявлении архетипической «встроенности» драматического в социальную реальность. В первую очередь, именно драматическое необходимо различать как разновидность социального опыта, и тогда возникает вопрос о соотношении сознания и социальности как раздельных сфер реальности или о снятии этого вопроса. В данном случае возможна интерпретация соотношения сознания и социальности на примере соотношения «классического» и «неклассического» (термины М. Мамардашвили). В основаниях и предпосылках «классической» философии, в ее теоретических результатах происходит рационализация переживаний и самоощущений, порождаемых конкретно-исторической, а потому преходящей ситуацией. Сторонники классического направления изначально ограждают себя от каких бы то ни было социальных редукций смыслового поля философии, вводя «промежуточное звено» между социальностью и философией самого интеллектуала, который из «свободного художника» превращается в субъекта или «агента» духовного производства, что и накладывает отпечаток эпохи на все поле философствования. Основной чертой «классического» философствования является отождествление деятельности и сознания как основы мысленного уравнения для постижения предмета. Говоря о «классическом» и «неклассическом», имеют в виду не конкретно-исторические ситуации, а имеющую место попытку сформулировать механизмы интеллектуального действия, ведущего к объективному знанию определённым путём. Например, Платона часто относят к «не классикам», хотя он не использовал язык новоевропейской философии. Согласно «классике», рационально выделяемые очевидные образования в составе внутреннего опыта позволяют усмотреть фундаментальные характеристики мира. «Классика» ориентирована на десубъективацию внутреннего опыта.

В «неклассическом» уме имеет место ориентация на рефлексию, восстанавливающую Субъективность, ее неразложимые целостные внутренние переживания. «Речь идет о прояснении сознания, «заброшенного» в наличный социальный мир, претерпевающего его массированное воздействие». «Неклассическому» сознанию свойственно «феноменологическое измерение». Под «феноменом» Мамардашвили понимает «то обладающее чувственной тканью образование сознания, которое выступает в объективирующем расщеплении ментального понимательного сочленения и от бытия, в котором мы не можем сместиться к представлению, содержащемуся в этом сращении и и соотнесенными с предметными референтами, доступными и внешнему (или абсолютному) наблюдателю… В них содержится то, что произошло в действительности». Интерпретируя феноменологию Гуссерля, Мамардашвили говорит не столько о «судящем Субъекте», сколько о феноменологическом слое сознания, который в качестве возможного источника информации заключает условие возможности знания этой информации или прочтение самого себя как текста сознания. В данном случае имеет место некое необратимое самовоздействие системы, где наблюдаемое и наблюдатель представляют по сути одно. И мир, который здесь исследуется, «не может вернуться в прежнее положение, и поэтому мы не знаем о том, каким он был до того, как он уже измерялся, уже воспринимался, уже наблюдался». В феноменологическом слое сознания совершаются действия, не приводимые к рациональной форме, схватываемой в рефлексии «классического» ума. Они трансформируются в реальное действие «действительно испытанного», появившегося в человеческом осознании, «оказываются моделью проекции на мир возможностей человеческого сознания, обобщенной реакции, общего состояния человеческой психики, мотивов, представлений и т. д.». Имеется ввиду, что в «неклассической» установке существуют «полевые» состояния понимания, которые имеют «тело», но не разлагаются и не воспроизводятся по рефлексивной схеме сознания; только в том случае, когда индивид устанавливается в качестве события в мире вместе с законами этого мира, возможно понимание. В этом смысле «законы мира нельзя понимать, не помещая в сам мир некое сознательное и чувствующее существо, которое понимает эти законы» Один из вариантов современной философии – «путь к Трансцендентальному Ego». Э. Гуссерль определяет этот «методический принцип» следующим образом: «Совершенно ясно, что я как начинающий дело философии и последовательно осуществляющий его, я как устремляющийся к предпосылаемой цели подлинной науки не имею права построить ни одно суждение и ни одному из них придать значимость, если они не почерпнуты мною из очевидности, из такого опыта, в коем соответствующие вещи и обстояние вещей в качестве самих себя не были бы современны мне».

Учение о феномене и трансцендентальной субъективности предполагает, что индивиды теряют все социальные образования и все формообразования культуры. Не только телесная природа, но весь конкретный окружающий жизненный мир вместо того, чтобы быть для индивида сущим – «превращается только в феномен бытия».

Проблема редукции мира на пути к чистому сознанию Я демонстрирует собой, в контексте соотношения «теории и практики», противоречивое драматическое состояние (событие). Для Гуссерля феноменологическая редукция – это «универсальное лишение значимости всех позиций по отношению к предданному объективному миру и, прежде всего, позиций по отношению к бытию» и это – феноменологическое epoche или «заключение в скобки» объективного мира. Это то, что «становится обретенным мною, медитирующим, так это моя чистая жизнь со всеми ее чистыми переживаниями и всеми ее чистыми положенностями, универсум феноменов, в смысле феноменологии. Epoche есть радикальный и универсальный метод, благодаря которому я в чистой форме схватываю себя как Я, вместе с чистой жизнью моего сознания, в которой и через которую совокупный объективный мир является миром для меня».

Феноменологическая редукция, «отключение» мира и собственных качеств Я через понятие «чистое» сознание могут практиковаться как методологическая процедура, но если говорить об акте философствования, то возникает иное понимание «абстрагирования». Трансцендентальная феноменология говорит о «полном абстрагировании» от человека психо-физического и социально-исторического, которое является следствием бытийственного, экзистенциального статуса самого философствующего, «набредшего» на феномены сознания. Путь трансценденталистского «медитирования», который избрал Мамардашвили, содержит, по мнению Н. Мотрошиловой, огромное научное значение, именно в проговаривании, «причем проговаривании душой и сердцем того, что редукция и обретение позиции ego cogito делают с самим медитирующим философом, как они преобразуют и, вместе, трагически отъединяют его личность от окружающего мира».

Путь к очевидности или истинности, через сочетание способа и метода философствования в трансцендентальной феноменологии, сопряжен с противоречием, которое иногда (или обязательно всегда) раскрывается через трагическое. Наглядно Мамардашвили показывает это на примере Декарта. Поворот Декарта к трансцендентальному Мамардашвили определяет как бесшумно-трагический смысложизненный акт, где, с одной стороны, не менее, чем поединок с миром, а с другой – господствует по-французски вежливое и элегантное стремление никого не делать ни участником, ни даже благожелательным свидетелем внутренней драмы, нечеловеческого напряжения души. «Мы видим перед собой какое-то стояние в звенящей прозрачности одиночества – одиночества, оживляющего все душевные силы, все на что способен сам, из собственного разума и характера, без опоры на что-либо внешнее или на «чужого дядю», в полной отдаче всего себя этому особому состоянию в «момент истины».

Редукция и «заглядывание в себя», «уход в зазор Свободы» требуют радикальной личностной перенастройки. Насколько практически возможна подобная «перенастройка»? Упомянутое основное противоречие можно сформулировать как противоречие между экзистенциальным бытием рефлексирующего – Жизнью и методом философствования – трансцендентально-феноменологической редукцией. С точки зрения трансцендентальной феноменологии, «Жизнь» – условна; философия – спонтанная настроенность человеческого ума, сосредоточивающаяся на «Я». Как в любом противоречии, взаимозависимость обеих сторон очевидна. С одной стороны, условность Жизни закрепляет процесс становления Субъективности и предопределяет замыкание на нем философии. Философия, в этом случае, самососредотачивается, поглощается самостью. С другой стороны, насколько правомерно говорить об условности Жизни? Жизнь – неусловна, хотя бы в силу того обстоятельства, что она никогда не заканчивается для живущего, обладает своей собственной сущностью, поэтому самоценна и самодостаточна. Например, театр или философия взаимосвязаны с Жизнью и при нарушении этой связи возникает ситуация абсурда. Поэтому философия всегда есть социальное и экзистенциальное дело, а «чистое» трансцендентальное измерение никогда не будет давать абсолютно истинное знание. Кроме того, можно рассматривать эту проблему как «жизнь» внутри «чистого» акта мысли; исходя из нее реконструировать и заново строить мир, если индивид «набрел» на этот акт «чистой» мысли. В таком случае это будет, предложенное Мамардашвили, снятие противоречия между «Жизнью» и Трансцендентальной редукцией. Но эфемерность проблемы «набредания», «попадания» на «чистое» трансцендентальное поле остается очевидной.

В историко-временной классификации классическое мышление подчиняется категориям «параллельности», «автономности» и «единства». Современное мышление – это множество различных мышлений (классическое, естественно-научное, гуманитарное, религиозное, философское), оно открыто к разным формам жизни и деятельности, описывает разную деятельность, которую и конструирует.

Мышление как таковое проявляется через философствование, то есть, по выражению Ясперса, «философствование является мышлением в жизни». Философствование характеризуется незавершенностью и открытостью, поиск истины является неким «направлением от потерянности к самосознанию», другими словами, есть самоидентичность. Условие нахождения истины предполагает единство философов, соотнесенность их экзистенций в акте «коммуникаций», то есть личностного взаимопонимания. Этот акт понимания возможен чаще всего только внутри определенной сферы, интеллектуального пространства. Таким пространством может выступать тип философии.

Х. Ортега-и-Гассет вводит «этнологическую классификацию» типов философии. «Немецкая душа» и «южная душа» имеют противоположные характеристики. «Немецкая душа» характеризуется интеллектуальной ясностью, «замкнутостью в самой себе, очевидностью и самодостаточностью своего собственного существования». «Южная душа» отличается общительностью, социальностью, рассматриванием самое себя в связи с другими предметами. Поэтому, если «немецкая душа» пытается основать философию на человеческом Я, на идее, то «южная душа» основывает философию на внешнем мире. В немецкой философии «Я» означает образец реальности, попытку интеллектуального конструирования мира, который похож, насколько это возможно, на «Я». В «южной» философии, напротив, конструирование «Я» происходит в тесной связи с телом. При сравнении философии древних греков и немцев Ортега-и-Гассет замечает, что греческая философия имела представление о движении, но она не знала, что движется. Немецкая философия ставит в центр своего рассмотрения мышление как таковое и его познание, то есть сознание и самопознание. Когда Сократ выставляет императив «познай самого себя», то под этим подразумевается не столько чистое самопознание, сколько познание, связанное с познанием других. Немец же проектирует свое «Я» на ближнего и делает из него фальшивое «Ты», alter ego. У Ортега-и-Гассета этнологическая и психолого-антропологическая характеристики превращаются в методологический принцип исследования. В данном случае действительность рассматривается как «проекция», как «перспектива» человека, как некий «спектр» личности, ее продолжение.

Историко-временная классификация всегда шире и может включать в себя любые типологические различия, в том числе и вышеперечисленные. Разграничивая классическое и современное научное мышление, В. М. Розин в статье «Контекстное, полифоническое мышление в перспективе XXI века», определяет несколько постулатов современного научного мышления.

Постулат первый – контекстность . Мышление не автономно, а подобно языку и речи, имеет разные контексты. Контекстом мышления можно считать ту сферу жизни или деятельности, которые сливаются и переплетаются с мышлением (как у Платона мышление сливалось с общением и коллективным творчеством), способствуя его дальнейшему развитию. Из перечисленных в статье контекстов современного мышления можно выделить: контекст – сфера личности, реализация в мышлении ее фундаментальных желаний, целей, ценностей, где один из главных моментов – реализация личности – эра «персоналистской рациональности». Ярким примером данного контекста является всё возрастающая роль и преобладание в современном социуме гуманитарного способа мышления; групповой контекст – рост роли сообщества в интеллектуальной сфере. Все актуальнее становится деятельность творческого коллектива, научного сообщества, в котором мышление и порождаемые им идеи, становятся событием, где общение и творчество протекают в мышлении. Контекст культуры, проявляется в различии национальных «школ» мышления или кардинальной смене мышления при смене культур. В каждой конкретной интеллектуальной ситуации возникает необходимость учитывать свой контекст мышления. В ситуации «методологического обеспечивания» необходимо учитывать такой контекст, как «рефлексия». Рефлексия – не только интеллектуальная операция, но и определенное воздействие на мышление. Современное мышление можно характеризовать в любом из контекстов, исходя из способов рефлексирования; можно накладывать один из «типов» философий при интерпретации, например, различий в национальных «школах» мышления или тенденций смены мышления при смене культур.

Второй постулат – постулат полифоничности . Современное мышление представляет собой совокупность мышлений, находящихся между собой в различных отношениях (противостояния, независимости, родства). Мышление как проявление в реальности является многоплановым феноменом и может выступать одним из средств постижения и интерпретации той или иной формы социальной действительности не только в качестве орудия познания, но и как критерий культурной идентичности.

В современный философский дискурс С. Лэш вводит понятие «эстетической рефлексивности». Каким образом эстетический момент, эстетическое «начало» самости может быть рефлексивным (познавательным)? Рефлексивность может быть направлена на: социальные и психические моменты повседневного мира; «систему», которая колонизирует эти жизненные миры. Эстетическая рефлексивность повседневного мира проявляет себя в виде подражания (мимезиса). Ницше утверждал, что мимезис обеспечивает лучший путь к истине, чем понятийная мысль. Теоретические концепции своей абстрактной неподвижностью ограничивают гибкость, необходимую для истины (в частности, не включают в себя процесс «становления»).

В критической теории Канта, Маркса, Хабермаса критика особенного происходит посредством всеобщего. С точки зрения эстетической рефлексивности, напротив, критика всеобщего должна происходить посредством особенного. Понятийная рефлексивность платоников и картезианства включает в себя огромное число абстрактных посредников в отличие от эстетической рефлексивности. Например, Гегелю была присуща эстетическая рефлексивность. Он понимал искусство как реалию абсолютной причины, как совершенную сферу этой реалии, менее опосредованную, чем религия и философия. Эстетическая рефлексивность борется против не – идентифицируемого эстетического Объекта, который нельзя отнести к какой-либо категории абстрактного субъекта. Эстетическая рефлексивность в современной культуре ставит на повестку дня не рефлексию субъекта, а уже отрефлексированные объекты – продукты культуры. Эстетическое сознание, по выражению Бахтина, «сознание любящее и полагающее ценность, есть сознание сознания». Эстетическое сознание способно направить познающее и оценивающее сознание в сферу иных фундаментальных ценностей, последних вопросов Бытия. Стоики радикально разводили два среза Бытия: с одной стороны, реальное и действенное Бытие, с другой – срез фактов, резвящихся на поверхности Бытия и образующих бесконечное множество бестелесных сущих – смыслов.

В наше время возникают новые трактовки проблемы понимания. Сегодня о процессе понимания возможно говорить только в рамках эстетического сознания, так как процесс понимания не сводится к уяснению значения, а тяготеет к порождению смысла. Современный исследователь интерпретирует не действительность как таковую, а многоуровневую систему смыслов. Возможна либо относительная рационализация смысла (научный анализ), либо углубление его с помощью других смыслов (философско-художественная интерпретация). Смысл рождается, а не отражается в эстетическом сознании, и в каждом творческом акте он рождается заново, будь то художественное творчество или восприятие. Смысл рождается и в познающем и в оценивающем акте, но лишь эстетическое сознание, оформляющее, организующее, завершающее, то есть делающее цельным переживаемое и познаваемое, может выходить в иные смыслы. Смысл, в его последней инстанции, относится к Бытию.

Жиль Делёз в книге «Логика смысла» (1969 г.) предлагает три образа философов:

1) Философская работа задается как «восхождение» и «преображение», то есть как движение навстречу высшему принципу, определяющему само это движение как движение самополагания, самоисполнение и познание (Платон).

2) Его определил Ницше: «Нельзя ограничиваться ни биографией, ни библиографией, надо найти ту скрытую точку, где житейский анекдот и афоризм мысли сливаются воедино, подобно смыслу, который, с одной стороны, есть атрибут жизненных ситуаций, а с другой – содержание мысленных предложений (досократики).

3) Налицо переориентация всей мысли и того, что подразумевается под способностью мыслить. Больше нет ни глубины, ни высоты, а лишь поверхностные эффекты, не Сущности, а События. «Все существует во всем и через все». Высота – это всеобщее и частное; глубина – субстанция и акциденция (Стоики).

Сущность третьего образа философов и их способа философствования Делез показал на примере произведений Льюиса Кэррола. По ходу повествования то, что было прежде глубиной, развернувшись, стало шириной. Глубина уже не достоинство. События становятся и растут только от границ или на границах. Не углубляться, а скользить на всем протяжении так, чтобы прежняя глубина вообще исчезла, свелась к противоположному смыслу – направлению поверхности. Скользя таким образом, мы переходим на другую сторону, ибо другая сторона не что иное, как противоположный смысл – направление. За занавесом нет ничего, на что можно было бы посмотреть. Видимым стало уже все. Любая наука продвигается лишь вдоль занавеса. Этого довольно, чтобы продвинуться. Все происходит на границе, и следуя вдоль границы, огибая поверхность, мы переходим от тел к бестелесному. «Глубочайшее – это кожа» (Валери). Только тонкий слой земли плодороден. Законченный образ вышесказанного Кэролл представляет в виде ленты Мебиуса. Она составлена из неправильно сшитых носовых платков так, что его внешняя поверхность плавно переходит во внутреннюю; она обертывает весь мир, причем таким образом, что находящееся снаружи оказывается внутри и наоборот. Возникает вопрос, а нужна ли такая дополнительная инстанция как смысл? На это трудно ответить тому, кому достаточно слов, вещей, образов, идей. Что же такое смысл? Для Гуссерля смысл это то, что выражается. Это «перцептивная ноэма» – «смысл восприятия» – бесстрастная и бестелесная сущность, лишенная физического и ментального существования, которая ни действует, ни подвергается действию – чистый результат или чистое «явление». Ноэма не дается в восприятии (ни в воспоминании, ни в образе). Существует различие между зеленым как ощущаемым цветом или качеством и «зеленеющим» как ноэматическим цветом или атрибутом. Дерево зеленеет – это смысл цвета дерева. Смысл – это атрибут вещи или положения вещей, выраженный предложением. Бергсон сказал, что мы с самого начала помещены в смысл. Смысл всегда предполагается, едва индивид начинает говорить. Смысл – это не видимость или иллюзия, но эффект, продукт, распространяющийся на поверхности по всей ее протяженности.

К числу третьего образа можно отнести философов – структуралистов, в частности Ницше, Фрейда. Структура – это машина по производству бестелесного смысла. Смысл это не принцип и не первопричина – это продукт. Смысл это не то, что можно открыть, восстановить, переработать, он то, что производится новой машинерией. К ней можно отнести эстетическую теорию Бахтина. Его картина порождения смысла и, в конечном итоге, встречи с Бытием, состоит из схемы взаимоотношений событий. «Событие Бытия» – это феноменологическое понятие. Живому сознанию Бытие является как Событие. Событие внутри того, что происходит, а не происходящее. Событие это то, что должно быть понято, на что направлена воля и что представлено в происходящем. «Событие Бытия» – это ценностно – гносеологический феномен. Для Бахтина, событие не есть просто жизненное явление или его сочетание с другими явлениями, это два и более явлений в одном, через одно проявляющиеся не сами по себе, а в диалоге, где через взаимодействие с другими, через обнаружение себя посредством другого образуется новый смысл, не сводимый к простой сумме слагаемых. Этот процесс образования нового смысла или обновление старого, происходит через со-бытие событий. Со-бытие это не два и более начала в одном, а любое множество начал как одно. «Кирпичик-событие» – это ценностно-гносеологическое явление, а со-бытие – онтологическое, так как имманентный процесс, включающий диалогические взаимодействия «кирпичиков-событий».

Где и как возможно «увидеть» новый смысл сегодня? Что если попытаться найти смысл не в знаниях о чем-то, не в чувственно – переживаемых реакциях на него, не в догадках, а в Бытии самого смысла и он (смысл) сохраняет возможность проявляться, самораскрываться, то есть реализовываться не гносеологически – оценочно, а онтологически бытийно. Наличие нового скрытого смысла обозначается через ряд «ситуаций-впечатлений»: Нарушение нормы; Возможность создания новых форм; Неожиданность в выразительности; Пространственно-временные определенности смещены; Возможность характеризовать их друг через друга и как друг друга; Интонация – особый характер раскрытия темы; Предчувствие; Наличие «странности».

Логика расширяющихся значений состоит в том, что каждый эпизод, каждая мысль не только объединены с другими временной последовательностью и развитием действия, но раскрываются сами по себе, являют собой мерцающие экраны неких явно ощутимых, реально существующих, хотя бы и туманно, через намек угадываемых смыслов.

После того, как смысл «нащупан» и осуществлена связь разных смысловых структур по всей архитектонике человеческого знания, необходимо собрать рассеянный в смысле мир и оформить его в законченный образ. Это возможно сделать только через эстетическую деятельность. Эстетическая деятельность предполагает положение «вненаходимости» субъекта. Это положение дает возможность созерцать и судить Другое как целостное событие, отнестись к нему ценностно и делает возможной завершенность события. Эстетическое событие Я – и – Другой, для Бахтина, это не отношение – «вчувствование», а отношение – «переживание», переживание мной вне меня находящегося. В «переживании» снимается субъект – объектная противоположность. Если гносеологическое сознание – это монологическая форма знания: интеллект созерцает вещь и высказывается о ней, то эстетическое сознание – форма диалогическая; это сознание сознания. В эстетическом событии мы имеем встречу двух неслитых, автономных, равноправных сознаний, в их диалогической противоположности. А это высшая степень социальности.

Таким образом, эстетическое отношение и эстетическое сознание непосредственно вписываются в социальную реальность.

Эстетическое уже не является только средством отражения социального, а становится ее формой и способом ее восприятия. В связи с ростом роли эстетических подходов в интерпретации социальной реальности не только в рамках современной социальной теории, но и в современном философском мироощущении, возникает необходимость уточнения трактовки классических философских категорий, в первую очередь это касается категории трагического.

1. В интерпретации того или иного типа культуры в качестве сферы «прозрачности» выступает форма социальной реальности (трагическое или мелодраматическое), а «лучом наблюдения» становится определенный способ мышления.

2. Мелодраматическому «образу мира» присуща «методологическая философия» или «философствование с точки зрения зрителя».

3. Трагическому «образу мира» присуща «эзотерическая философия» или «философствование с точки зрения участника».

4. Потребность современной культуры – смещение в сторону трагического с мышлением основанном на «эстетической рефлексивности», порождающей смыслы.

5. Современный постмодернизм во многом опирается на постулаты европейского Ренессанса.

6. Классическая культура ориентирование на десубъективацию внутреннего опыта, неклассическая – на рефлексию, восстанавливающую субъективность.

Из книги Философия автора Лавриненко Владимир Николаевич

1. Философское осмысление проблемы Человеческое общество представляет собой часть природы. И это не нуждается в особых доказательствах. Ведь в организме каждого человека протекают природные химические, биологические и другие процессы. Организм человека выступает в

Из книги Введение в социальную философию: Учебник для вузов автора Кемеров Вячеслав Евгеньевич

§ 1. Отчуждение человека от мира Когда возникает вопрос об отчуждении? Ведь быть чужим чужому, чуждым чуждому – это обычно, это в рамках жизненных норм. Странность ощущения, понимания чуждости своей чему-либо, кому-либо возникает из переживания своего как чужого,

Из книги Бытие и время автора Хайдеггер Мартин

§ 69. Временность бытия-в-мире и проблема трансценденции мира Экстатичное единство временности, т.е. единство «вне-себя» в прорывах настающего, бывшести и актуальности, есть условие возможности того, что способно быть сущее, экзистирующее как свое «вот». Сущее, носящее

Из книги Антология философии Средних веков и эпохи Возрождения автора Перевезенцев Сергей Вячеславович

[СОТВОРЕНИЕ МИРА И ЧЕЛОВЕКА. ПЕРВОЕ ГРЕХОПАДЕНИЕ] ПЕРВАЯ КНИГА МОИСЕЕВА БЫТИЕ ГЛАВА 1 В начале сотворил Бог небо и землю.2 Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною; и Дух Божий носился над водою.3 И сказал Бог: да будет свет. И стал свет.4 И увидел Бог свет, что он

Из книги Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. Древний мир - эпоха Просвещения. автора Гуревич Павел Семенович

П. С. Гуревич, И. Т. Фролов ФИЛОСОФСКОЕ ПОСТИЖЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА IЧто такое человек? Можно ли считать его уникальным созданием на Земле? Почему в отличие от других природных существ он наделен всепониманием? Какова природа человека? Что определяет суверенность его духа? В чем

Из книги Философия автора Канке Виктор Андреевич

Глава 2.3 Философия символического мира человека. Человек в мире культуры Философия языкаВ предыдущей главе рассматривался внутренний мир человека. Целостное отношение человека к миру выступало некоторой тенденцией выхода человека за свои собственные границы. Но такой

Из книги Основы философии автора Бабаев Юрий

Противоречивое положение человека в мире современной цивилизации Современная цивилизация – это общая характеристика состояния всех сторон жизни данного общества, его материально-производственной и духовной сфер, всех сторон социального бытия. В суммарном виде её

Из книги Семиотика культуры повседневности автора Махлина С.

Часть IV. Семиотика повседневности в окружающем человека мире вне

Из книги Владимир Ильич Ленин: гений русского прорыва человечества к социализму автора Субетто Александр Иванович

14.7. Владимир Ильич Ленин как великий созидатель мира во всем мире Решение проблемы перехода человечества к миру без войны лежит через социализм, через переход человечества в XXI веке к эпохе Ноосферы и Социализма, к Ноосферной и Социалистической Истории одновременно.

Из книги Философское ориентирование в мире автора Ясперс Карл Теодор

Книга первая. ФИЛОСОФСКОЕ ОРИЕНТИРОВАНИЕ В МИРЕ

Из книги Гуго Коллонтай автора Хинц Хенрик

О единстве мира природы и человека Порядок природы, в котором находится также и человеческий род, Коллонтай представляет как сеть постоянных и закономерных отношений между вещами-предметами. Центральной категорией таким образом понимаемого порядка является «закон».

Из книги Марксистская философия в XIX веке. Книга первая (От возникновения марксистской философии до ее развития в 50-х – 60 годах XIX века) автора

2. Научная программа коммунистического преобразования мира и ее философское обоснование. «Манифест Коммунистической партии» Завершением процесса формирования марксизма, классическим изложением его основных положений является гениальный труд Маркса и Энгельса

Из книги История марксизма-ленинизма. Книга вторая (70 – 90-е годы XIX века) автора Коллектив авторов

Философское осмысление эволюционной теории Дарвина Громадное мировоззренческое значение основоположники марксизма придавали труду Ч. Дарвина «Происхождение видов путем естественного отбора», опубликованному в конце 1859 года. Клерикалы, консервативно мыслящие ученые

Из книги Занимательная философия [Учебное пособие] автора Балашов Лев Евдокимович

К разделу «Философское понимание мира» 13. Оцените и прокомментируйте высказывание Л. Фейербаха: «Мир жалок лишь для жалкого человека, мир пуст лишь для пустого человека». 14. Прокомментируйте слова М. В. Ломоносова:“Оным умникам… легко быть философами, выучась

Из книги Обнаженность и отчуждение. Философское эссе о природе человека автора Ивин Александр Архипович

Александр Ивин Обнаженность и отчуждение: философское эссе о природе человека Рецензенты:доктор философских наук, профессор А. Л. Доброхотов (НИУ «Высшая школа экономики»);доктор философских наук, ведущий научный сотрудник В. И. Шалак (Институт философии

Из книги Оптимистическая трагедия одиночества автора Порошенко Ольга Юрьевна

Философское осмысление природы трагического «Я есмь» (в мире) склонно к тому, чтобы означать, что я существую, только если могу отделиться от бытия…«Я держусь за недра небытия», это печально и тревожно, но говорит еще и о том чуде, что небытие в моей власти, что я могу не